Ночь святого Кондратия - [18]
Константа захохотала:
— Яйца от себя отрывали?
Толпа засвистела, захохотала, захлопала ладонями по ляжкам. Директор труппы с достоинством поклонился:
— Воистину, раствор получился отменным. Увы, песчаные оценили его тоже! Денно и нощно, с ужасающим скрежетом, пугающим даже самых отважных воинов на стенах, песчаные твари скребли, царапали, и лизали швы между блоками кладки! Стена делалась все ниже и ниже! Отчаявшиеся жители города уже не чаяли избавления!
Толстяк яростно потряс колпаком, жадно раздвинув его края:
— Бросайте, бросайте монеты, славные горожане и добрые гости! Чем больше будет ваша щедрость, тем длиннее и краше станет наша повесть!
Зафира перегнулась с седла, запустив руку в сумку на плече Юрия. Нашарила там кругляш и двумя пальчиками уронила его в колпак.
— Ого! — зашуршало по толпе. — Прынцесса! Целый серебряк!
Заметили это не только актеры. Юрий дернулся было, но что поделаешь!
Директор, дважды обойдя зрителей, удовлетворился весом колпака, и махнул красномордым парням слева и справа от пятачка с куклами. Парни поднесли к губам рога, набрали воздуха… Над площадью покатился хриплый рев, более уместный в речном тумане или на поле битвы.
— Выходит наш славный градоначальник, а с ним знатнейшие и мудрейшие книжники славного Бомона!
Юрий не видел куклы градоначальника, но услышал бархатно-медовый голос:
— Господа книгочеи! Подайте же мудрый совет, как избавиться нам от Песчаных?
Парняги, изображавшие теперь славных горожан, затянули унылыми голосами:
— Нам хана! Нам хана! Нам хана!
Выступил первый книжник. Зафира увидела широкомордую куклу с откровенно лежащими на плечах щеками, снежно-белой короткой бородкой, причесанной волосок к волоску, с оловянными пуговицами-глазами. Хихикнула, потому что брови были намалеваны углем, как у деревенской красотки. Еще раз хихикнула: кукловод выглядел почти так же. Ну, чуть-чуть поменьше щеки.
— Господин Авериан! — книгочей поклонился небрежно, и кукла градоначальника неодобрительно крутанула головой по-совиному, сделав полный оборот. Зрители засмеялись. Кукла-книжник похлопала приставной нижней челюстью, как рыба на противне, и прошамкала:
— На войну должно идтить, познав глубины психологизма!
Непонятное слово заставило зрителей крутить головами не хуже куклы-градоначальника. Книгочей же продолжил:
— Воистину, я один ведаю верное средство к спасению! Должно изловить неприятеля и насыпать оному на хвост крупной рассыпчатой соли. Причем соль брать только морскую. И каждая крупинка, — кукла поводила пришитыми лапками, — да не будет весить менее трех золотников с полукаратом!
Выдвинулась кукла второго мудреца. Тощая, вытянутая мордаха венчалась натуральной метелкой — видно, из метлы и сварганили. Многочисленные блестяшки на кожаной фуфайке придавали мудрецу вид озерного ерша в заклепках.
Ерш-заклепочник прогнусавил:
— Устав не велит советовать, не видя розового осла! Приведите мне розового осла! Есть ли у вас розовый осел?
Толпа заозиралась:
— Ой, а тут два осла!
— А конь годится?
— Один серый.
— Один белый.
— Сам ты осел белый! Это же ослица.
Юрий, в ужасе навалившись на шею ослика, попытался прикрыть ладонями клейма на ушах обоих животных.
Ерш-заклепочник манерно топнул ножкой в дырявом сапожке:
— Не по уставу! Кони не по уставу! А осел — розовый!
Кукла-градоначальник изобразила плевок в его сторону, смачно озвученный кукловодом и вызвавший очередную волну смеха. Один из дудочников, картинно сгибаясь и кряхтя под несуществующей тяжестью, вынес туго набитый кошелечек.
— Вот тебе соль! — обратился градоначальник к первому книжнику. — Точно такая, как ты просил. А теперь…
Дудочники одним движением протянули поперек пятачка нарисованную на холсте каменную стену. По другую сторону стены третий актер, до сих пор молчавший, издал жуткий скрип. Кукла-градоначальник пинком перебросила через стену куклу-книжника, в лапках которой уже был “мешок соли”. Кукловод протиснулся под холщовой “каменной стеной” города и улегся рядом с упавшей куклой. Та вполне достоверно изобразила упавшего со стены человека, кряхтя, стеная и потирая бока.
Третий актер издал еще более жуткий скрип, высвобождая свою куклу из мешковины. Зрители ахнули. Страшное чудовище выглядело вставшей на дыбы медведкой: здоровенный жук с острыми жвалами, жуткими членистыми лапами, и огромными глазищами — почему-то человеческими, что пугало едва ли не больше всего.
Константа подергала госпожу за ногу:
— Что там?
Юрий чуть подогнал своего ослика вперед и приподнялся на седле.
Чудовище с жутким скрипом зашагало вдоль холщовой “каменной городской стены”, делая угрожающие движения за стену.
— Нам хана! — загундосили дудочники. — Нам хана! Нам хана!
— Это неправильное чудовище, — возмутился ерш-заклепочник. — У него надкрылья не по уставу! А хвоста вообще нет. На что тут сыпать соль?
Чудовище повернулось к людям и угрожающе двинулось в их сторону, щелкнув здоровенными клешнями. Не думая об уставе, толпа ахнула в голос и отшатнулась: Юрий и Константа едва удержали ослов. Конь под Зафирой зафыркал, и та машинально погладила его по шее, успокаивая.
Довольное произведенным эффектом чудовище (про его кукловода тоже все забыли) прошагало к скинутому со стены книжнику. Двумя размашистыми движениями растерзало мешочек с солью (разлетелись крупные сухие горошины). А потом резким ударом насадило книжника на локтевой шип. Кукла задергалась, хлопая нижней челюстью, и крича голосом актера:
Франция XIX века. Юный Собран, сын винодела, знакомится с ангелом, внешне похожим на Иисуса Христа. И все в жизни Собрана складывается удачно: он наследует отцовскую винодельню, женится на девушке своей мечты. Но ангел оказывается падшим. Винодел сходит с ума, повреждается рассудком его жена, а в провинции совершается несколько жестоких убийств юных девушек…Тонкий интригующий роман погружает читателя в неизведанный мир желания и ярости, страсти и смертельной ревности, сексуального наслаждения и стыда, своеобразной верности.Писательницу Элизабет Нокс хорошо знают в Новой Зеландии, и это ее первая книга, получившая мировую известность.
Когда рассказ "Тут я проснулся и оказался здесь, на холодном склоне холма" был впервые опубликован в 1971 году, повсеместно считалось, что его автор - мужчина. Когда в 1973 году был опубликован первый авторский сборник Джеймса Типтри-младшего "В десяти тысячах световых лет от дома", все по-прежнему полагали так же. Только в 1977-ом Элис Шелдон наконец призналась, что Типтри - это она, уроженка Чикаго, дочь хорошо известного географа и писательницы, специализирующейся на путешествиях. Элис Шелдон получила образование в области экспериментальной психологии и работала на американское правительство, причем часть этого времени - в Пентагоне.
Вот и подошел к концу пятый курс. Квалификацию худо-бедно прошли, звание «колдунов» получили, теперь пора и в летний лагерь собираться, а там, глядишь, и до пещер дроу доберемся. Это, конечно, если из болот выберемся, в которые по ошибке попали… ну и если начальство нас с радости великой при встрече не прибьет... А я что? Я ничего. Я ж не только «фея любви», но еще и демон, а демоны не сдаются!
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Бывают просто рождественские утра, а бывают рождественские утра вроде этого: когда я вижу, как мой брат Рис расхаживает по нашей нью-йоркской квартире… и улыбается. Да, речь о Рисе, замкнутом, хмуром и раздражающем; о человеке, который превратил угрюмость в искусство. Но сейчас он вовсе не хмурится. Нет, собственно говоря, сейчас он угрожает отделать меня пистолетом за то, что я пожал руку красивому, милому, полураздетому созданию по имени Джейн, которое только что попыталось выскользнуть из его спальни.