Ночь Стилета - [23]

Игнат кивнул:

— Да. Ты — Шура-Сулейман. Тебя многие знают.

Шура-Сулейман был удивлен, но не подал виду. Он привык ко всем обращаться на ты, но с ним, за редким исключением, все были на вы, тем более те, кто о нем слышал.

— А ты кто?

«Ну, еще скажи: „Объявись, брат“», — с усмешкой подумал Ворон.

— Мое имя — Игнат Воронов, только оно вряд ли тебе что-то скажет.

Сулейман ждал продолжения, но его не последовало. А к ним уже подошел Лютый.

— Что, Шура, вы уже познакомились? — Он указал Сулейману на Игната. — Это мой очень старый друг. Наверное, самый близкий друг — друг детства.

Шура-Сулейман посмотрел на Игната ничего не выражающим взглядом.

— Что-то он у тебя неразговорчивый, Лютый.

— Это точно. — Лютый пребывал в прекрасном расположении духа. — У него много достоинств.

Сулейман какое-то время размышлял, потом таким же бесцветным тоном произнес:

— Тебе, брат, виднее. Действительно, чего пустые базары разводить? — И он неожиданно протянул Игнату руку. Игнат пожал ее. Рука у Шуры была огромная и словно стальная; он задержал руку Игната в своей, но тот вежливо улыбнулся:

— Очень рад. — Поздоровался и высвободил руку. Рукопожатие Игната Сулейману понравилось — оно было не слабым, но и не вызывающим.

— Я тоже рад. — И он продемонстрировал то, что ему заменяло улыбку.

Игнат с Лютым отошли от Шуры-Сулеймана — сейчас молодые пройдут по ковровой дорожке, и шумное застолье начнется. К ним присоединился рыжий водитель.

— Торт наконец прибыл, — сообщил он Лютому.

— Хорошо.

— А вот… Вики нет. Директора своего прислала, а самой нет.

— Черт… сумасшедшая баба!

— Что меж вами случилось, Лютый? — спросил рыжий водитель.

— Ничего. Поверишь — ничего! Я сам понять не могу.

— Ну ладно, вроде все нормально, — произнес рыжий водитель. — Остальные все здесь. Слетелись как мухи на мед.

— Оружия ни у кого нет?

— Обижаешь, — проговорил рыжий. — Только у охраны. Все уговор держат.

Даже Сулейман.

— Ладно, Это я так спросил. Вот дура баба…

— Вика?

Лютый кивнул. Игнат улыбнулся:

— Что, нежные чувства? Дела сердечные?

— Да какие нежные чувства! Баба крутая, кремень, умница, вот только в последнее время… Словно ей кто про меня какого-то дерьма наплел. Неожиданно переменилась, и все тут.

— Я думал, — произнес рыжий водитель, — ее мужик-то, покойный, вроде с Монгольцем дела имел. Не то что вел чего-то, а вроде как собирался. А Миша Монголец такой паренек… Может, оттуда ноги растут?

— Ой, рыжий, — усмехнулся Лютый, — да Вика совсем не по этим гайкам.

Прекрати.

— Доверяй — но проверяй.

— Ладно, рыжий.

Лютый обнял водителя за плечи — они действительно были с ним давно, но… тот многого не догонял. Многого. Хотя завхоз из него получился прекрасный. К рыжему водителю Лютый относился с какой-то особенной теплотой. И не только потому, что никогда не бросал своих людей. И сентиментальные воспоминания о прошлом здесь тоже ни при чем. Просто было в нем что-то бесхитростное и чистое, чего в Лютом, увы, не было и уже никогда не будет.

Так думал Лютый, вовсе не догадываясь, что рыжий водитель просто восхищался им, как сейчас его младший брат Андрей восхищается Вороном.

— Ладно. Не будем о делах в такой день. Игнат, сейчас я тебя познакомлю с Щедриным. Мы с ним будем за глав двух семейств. О! Молодые. Идут!

Андрей и Марина показались в конце ковровой дорожки — молодые, красивые, успешные и, наверное, влюбленные. Жених и невеста, тили-тили-тесто…

Как две фотомодели на каком-нибудь знаменитом подиуме. Невеста в красном облегающем платье, делающем ее до невероятности сексуальной; Андрей в каком-то странном наряде — кителе и в спортивных туфлях. Эксцентричные модники, оба со странички глянцевого журнала. Оба в солнцезащитных очках долларов по пятьсот.

Игнат подумал, что в их время все было по-другому — строгий темный костюм и невеста в белых кружевах и с фатой.

— Вот балбес он у меня! — усмехнулся Лютый, с нежностью глядя на брата. — Опять — шнурок… Слухай, Воронидзе, какие же они оба красивые! А, братан?!

Молодые шли к Лютому и Щедрину, здесь же были обе матери и члены обоих семейств.

«Свадебный марш» Мендельсона. Лютый выходит к ним навстречу — это уже явно не по сценарию. Подходит к брату, опускается на одно колено… Все немножко озадачены. Лютый завязывает брату шнурок. Щелкают затворы фотоаппаратов. Лютый поднимает взгляд, улыбается.

— Держись, братан!

Андрей несколько смущен. Смотрит на Марину.

— Мы держимся.

Лютый поднимается.

— Ну, краснокожий, поздравляю. — Старший брат всегда завязывал младшему шнурки. И всегда звал его краснокожим. — Сегодня ты похитил самую красивую женщину с их корабля.

Щедрин улыбается. Матери улыбаются со слезами на глазах. Щелкают затворы фотоаппаратов. Игнат подумал, что это могли бы быть лучшие фотографии со свадьбы. Прямо картинка к новой серии «Крестного отца» — заботливая рука, завязанный шнурок, блистательный клан…

— Будьте счастливы, — говорит Лютый и отходит к Щедрину.

Начинаются поздравления. Объятия. Всем-всем много-много счастья.

* * *

Лучшие фотографии со свадьбы будут совсем другими. И за них дадут много денег.

* * *

— Горько! — кричит Лютый. Он дарит молодым джип — роскошный «мерседес» М-класса. Это еще не все. Он финансирует их следующий фильм. Он готов вкладывать деньги в интересные проекты. Неплохая новость для прессы.