Ночь Стилета - [12]

— Хорошо. — Игнат чуть помедлил. — И знаете что…

— Что еще?

— Ну… в общем — спасибо.

— За что?

— За то, что нашли слова, как об этом поговорить.

— Слова — это лишь слова, Игнат.

— Не всегда.

— Верно, парень. Поэтому я и жду продолжения нашего разговора.

— Хорошо, я подумаю обо всем, что услышал.

— Думай. Только не очень долго. Кстати, у тебя через неделю день рождения?

— Ну, в общем…

— Теперь не отвертишься. Ты ж теперь звезда! Народ уже скидывается…

Игнат, я на тебя не давлю, но… в течение этого месяца мы должны все решить.

Пойми меня верно.

— Хорошо. Я вас понял. Могу идти?

— Конечно. Счастливо тебе.

— И вам.

Игнат убрал конверт с деньгами во внутренний карман и вышел из кабинета.

"Что ж, месяц так месяц, — подумал он. — Что-то они все как сговорились: Лютый Владимир Ильич, старый черт, тоже предложил подумать месяц.

Ну, месяц так месяц… Через месяц все решим".

Однако все решить им придется значительно раньше. И условия будут заметно отличаться от предполагаемых. Потому что кого-то к тому времени уже не будет в живых, а кто-то окажется прикованным к больничной койке, кто-то превратится в главного подозреваемого, а кто-то — в беглеца.

3. Гости, которых ждали

Черный лимузин с белым кожаным салоном и эмблемой «линкольна» под радиатором свернул с дорожки, уводящей от шоссе в глубь новостройки, и подкатил к подъезду двадцатидвухэтажного панельного дома.

— Смотри, какой красавец, аж горит на солнце, — сказал подросток, восхищенно указывая на автомобиль своему приятелю.

— Наверное, только после мойки, — откликнулся тот.

— Нет, Леха, — мальчик покачал головой, — это совсем другое, так может выглядеть только новая тачка.

Они подошли ближе к остановившемуся автомобилю.

— Ну, чуешь запах?

— Да, — подтвердил тот, кого назвали Лехой, — новенький. Запах… нового. Да?

— Не-а, — мальчик усмехнулся, — это запах больших денег.

— К кому-то приехали в нашем доме. Интересно, к кому?

— Не важно… Кто бы он ни был, у него все в порядке! Уж поверь мне, Леха. В полном порядке!

Автомобиль стоял, и дверцы его не открывались. Несмотря на затемненные стекла, в салоне автомобиля можно было увидеть двух человек. На голове водителя возвышался картуз типа кепки Жириновского, а одет он был во френч, что делало его похожим на кондуктора спального вагона из детской книжки, хотя, возможно, именно так и должен был выглядеть водитель лимузина. Второй был в белой рубашке с чуть ослабленным галстуком, и, судя по всему, где-то внутри этой роскошной тачки должен был висеть его пиджак. Стекло водителя с тихим шепчущим звуком опустилось.

— Эй, пацаны, это дом восемнадцать, корпус два?

— Да, второй подъезд. Первый с той стороны.

— Хорошо.

Теперь ребята увидели, что водитель оказался рыжим. У него даже имелась жиденькая рыжая бороденка, придающая ему сходство с солистом группы «U-2», когда тот пытался походить на Ленина.

— А вы к кому, дяденька? — спросил Леха.

Но приятель тут же оборвал его:

— Тебе ж сказали — дом восемнадцать, корпус два!

Водитель усмехнулся:

— Смышленый мальчик.

Он извлек десятирублевую купюру, протянул ее:

— Сгоняй, возьми пару банок колы. Сдачу оставь себе.

Мальчик посмотрел на деньги:

— Леха, сгоняешь? Сдача — тебе…

Губы водителя расплылись в широкой улыбке.

— Правда, смышленый… — Он добавил еще десятку. — Сгоняй ты, но только чтоб вода была холодной.

Ребята обрадованно взяли деньги и понеслись в ближайший магазин.

— Пытаешься косить под Лютого? — спросил человек в белой рубашке.

Это был молодой крепкий мужчина с короткой стрижкой, живыми глазами и трехдневной щетиной, не придающей, однако, его облику небрежности, — скорее всего он тщательно следил за своей внешностью.

— В смысле? — поинтересовался водитель.

— Ну, я имею в виду, что это его манеры. Лютый так ведет себя. Ну, не знаю, как объяснить.

— Это он для меня Лютый, а для тебя — Владимир Ильич. Мы с Лютым вместе еще с Рижского рынка, а ты сколько работаешь? Без году неделя?!

— Ну вот, — молодой человек улыбнулся и примиряюще поднял руки, — наехал… Я ничего такого не имел в виду.

— Лютый — он золотой человек, — произнес водитель. — Умница. Где сейчас многие? Кого завалили, кто в бегах, а кто растерял все. Под жопой последний «шестисотый», а на бензин уже денег нету.

— Я тоже таких знал.

— Лютый — голова! И душа у него… — Водитель прищелкнул и кивнул. — Понял? Но для тебя он — Владимир Ильич. Пока… А там поглядим.

Этот новый улыбчивый парень в принципе водителю нравился, но иногда человека не вредно приструнить.

Много лет назад они с Лютым начинали с наперстков, крутили стаканы на Рижском рынке и «обували» лохов. Поролоновый шарик, спрятанный в руке, его вовсе и нет в стаканах — кручу-верчу, обмануть хочу… Водитель всегда работал «наверху», в «группе поддержки», Лютый поначалу вертел стаканы, потом стал организатором этого бизнеса. Как говорится, «связи с общественностью» — менты, администрация и так далее. Конечно, честно признаться, водитель всегда был на третьих ролях, и, может, сближало их прежде всего то, что оба, и водитель, и Лютый, были рыжими. Примерно в ту пору водитель впервые услышал об Игнате — Вороне, «лепшем корешке» Лютого (его формулировка). Друзья детства, чуть ли не из одной школы. И позже его имя не раз всплывало. В баньке да под водочку Лютый любил рассказывать истории о том, как они с Игнатом по молодости чудили, но самое удивительное, что живьем этого человека никто не видел. Поговаривали, что после армии пути-дорожки старых друзей разошлись; с Лютым все понятно, а тот вроде бы подался чуть ли не в спецназ. Толком никто ничего не знал — Лютый, если хотел, мог прекрасно хранить свои секреты. В застолье шумный, душа общества, но кто-то о нем очень метко сказал — Лютый, мол, говорун-молчун, никогда не скажет ничего лишнего, словно у него в голове компьютер. Такие дела.