Ночь соблазна - [56]

По внешнему виду Мауры никак нельзя было сказать, что она провела всю ночь в объятиях одного из пользующихся самой дурной славой lessauvagesnobles. Перед отъездом в Лондон тетушка выбросила старый костюм Мауры для верховой езды и заменила его алым рединготом, полусапожками в тон и вычурной шляпой из черного атласа с приколотым спереди огромным черным пером.

Маура зевнула, прикрывая рот, затянутой в перчатку рукой.

— Ты плохо спала, любовь моя? — спросил Роуэн покровительственным тоном, от которого Маура сердито стиснула зубы. — Тебя беспокоила гроза?

— Не так сильно, как я побеспокоила Эббота и всю прислугу, — ответила она. Лошади шли шагом, голова к голове.

Наверняка тетушка Жоржетта не устояла перед искушением рассказать Роуэну о ее ночной проделке. Хорошо еще, что тетушка не ведала ни о том, что произошло в беседке, пока они с Эверодом пережидали там дождь, ни о самом присутствии Эверода.

— Мне не спалось, вот я и вышла в сад погулять. И попала под ливень, так что по всему дому потом остались мокрые и грязные следы, — призналась Маура, вновь огорчаясь из-за того, что все ее старания затереть следы лишь окончательно замарали пол от входа до самой спальни. — А ты разве не слышал, что Эббот учил трех горничных отчищать мраморный пол в холле? Как раз когда мы уходили.

Они добрались до вершины холма, и Роуэн натянул поводья. Маура последовала его примеру.

— Да, Жоржетта мне сказала, что ты обожаешь ночные прогулки, — произнес Роуэн, наклоняясь и поглаживая своего коня. — Еще она сказала, что ты потеряла туфельку.

«Ах да», — подумала Маура невесело. Как она могла забыть о туфельке? Положительно, ей недостает хитроумия, чтобы тайком бегать на свидания к любовнику. Да если бы она и не забыла о туфельке, все равно: как бы она объяснила грязь на полу и то, что ее плащ был весь испачкан землей?

И еще — утрату невинности.

— Прямо как в сказке про Золушку, разве нет? — осклабился Роуэн.

— Да, только моя туфелька была сафьяновая, а не хрустальная, — слабо улыбнулась Маура.

Не было у нее и злой мачехи и сестер, которые измывались бы над ней. Ее серьезные серо-зеленые глаза остановились на Роуэне. Он, конечно, воображает себя прекрасным принцем. Что ж, он действительно красив, да и в доброте ему не откажешь. Как жаль, что мужчина, к которому стремится ее душа, жаждет только ее тела, и ничего более.

Роуэн порывисто схватил ее за руку, отчего Маура невольно вздрогнула.

— В следующий раз, когда решишь побродить ночью по саду, пригласи меня, пожалуйста, с собой, — сказал он, глядя на нее с мольбой. — Мало ли каким проказам можно предаться под небом, усыпанным звездами?

Пока Роуэн любезничал в Гайд-парке с ее племянницей, сама Жоржетта заигрывала с опасностью в лице ее красавца пасынка, лорда Эверода. Она пришла к выводу, что встречи с бывшим любовником и нынешним врагом не избежать: он вознамерился разрушить ее планы.

Хотелось бы надеяться на то, что с годами Эверод стал мудрее. Быть может, каждому из них удастся добиться желаемого. Это могло стать предметом переговоров, и Жоржетта надела свое любимое платье, которое носила специально по таким случаям.

Платье было из бледно-зеленого муслина, а корсаж у него был вырезан ниже обычного, открывая взорам значительную часть груди. Когда Жоржетта хотела произвести особое впечатление своим нарядом, в прорезь на лифе продевался полупрозрачный шарф, который закалывался на плечах.

Десять лет тому назад Уоррингтон подарил ей две замечательные булавки, выполненные в форме листиков. Эти булавки, щедро унизанные бриллиантами и изумрудами, довершали ее наряд. Если Жоржетте хотелось расположить собеседника к себе, шарф, изображавший скромность, исчезал с ее груди. Муж полагал, будто она носит этот откровенный наряд только при нем. Иной раз, однако, Жоржетта желала и других мужчин.

Еще ни одному любовнику не удавалось удовлетворить все ее желания, а если и удавалось, то ненадолго.

Как Жоржетта и предполагала Дунли, слуга Эверода, не помешал ей войти. Едва отворив дверь, он чуть языка не лишился при виде ее великолепия и охотно поверил, когда она сказала, что Эверод ангажировал ее сегодня на весь день.

Поневоле напрашивался вопрос: чем же виконт занимается в дневное время?

Слуга двинулся было к лестнице — доложить его сиятельству, что дама прибыла. Вот это Жоржетте было ни к чему. Она остановила слугу прежде, чем он поднялся на первую ступеньку. Изобразив замешательство, запинаясь, графиня объяснила, что они с лордом оговорили все заранее. Подобно актрисе Ковент-Гардена, она должна сыграть свою роль, и этот замысел включает в себя элемент неожиданности.

Бедняга камердинер стал было робко возражать, но тут она вдруг уронила ридикюль. Не дожидаясь, пока Дунли его поднимет, Жоржетта наклонилась и дала слуге возможность полюбоваться ее грудью вблизи. Если ей нужно было чего-нибудь добиться, она без колебаний использовала свое тело.

Когда Жоржетта с извинениями мило улыбнулась слуге, Дунли сразу объяснил ей, в какой спальне находится лорд Эверод.

Какие все-таки восхитительные простаки эти мужчины!

Проснувшись, Эверод прежде всего заметил, что его правая рука испачкана запекшейся кровью. Эти небольшие пятнышки наглядно подтверждали, что часы, проведенные им с Маурой в беседке, не приснились ему. Были и другие свидетельства: следы девичьей крови Мауры обнаружились и на внутренней стороне его бедра, и на рубашке, которой он вытирал свой детородный орган после извержения семени.