— Командующий!
— Ваше преосвященство?
— Я еще не сообщил вашей сестре.
Марк Хейл молча кивнул и скрылся в глубине храма.
Как только командующий ушел, Фогвилл всплеснул руками.
— Да вы только посмотрите на тело, он же обескровлен! В его жилах и капли крови не осталось.
— Марк Хейл — славный парень, — пробормотал себе под нос Сайпс. — Однажды он станет отличным генералом. У него хорошая кровь, верно? Нам не нужны лишние трения между Церковью и военными. — Сощурившись от слепящего солнца, он смотрел туда, где вдалеке распростерлась пустыня. — Только не сейчас.
— Но вы не можете освятить вот это! Ульсис будет в гневе?
Пресвитер презрительно махнул рукой.
— Такие набожные солдаты, как генерал Хейл, — большая редкость. Бог Цепей нуждается в хороших людях.
— Но его душа уже в Лабиринте!
— Чепуха.
— Я приведу носильщиков, — покачав головой, проворчал Фогвилл. Он был рад убраться подальше от ужасной вони.
— Нет, помощник. До церемонии Прощания осталось слишком мало времени. Попробуй разыскать Девона. Он должен быть где-то неподалеку.
Фогвилл нахмурился и открыл было рот возразить, однако передумал. Зачем тратить слова? Старик, похоже, твердо решил настоять на своем.
— Я пошлю служку, — наконец ответил Фогвилл.
— Я хочу, чтобы ты лично занялся этим. — Сайпс потер переносицу вымазанными в чернилах пальцами и еще больше испачкал лицо. — Если отправить к Девону посыльного, тот заставит парня оттирать бочки в своем проклятом подвале, и мы его больше не увидим.
— Оттирать бочки? — Фогвиллу не удалось скрыть презрительного тона. Он имел свои соображения насчет судьбы церковной прислуги, закончившей свои дни в департаменте военных наук Дипгейта.
Сайпс нахмурился, так что глаза совершенно скрылись между складками морщин и мохнатыми старческими бровями.
— Ты сходишь к Девону?
— Но я не успею вернуться. Церемония…
— Тогда попробуй зайти на кухню.
— На кухню? — Фогвилл посмотрел на пресвитера сквозь щелочки глаз. — На нашу кухню? На церковную?
— Мне кажется, он опять принялся за старое.
Фогвилл печально взглянул на чистую церемониальную рясу, на свои любимые голубые плюшевые туфли — подарок матери, которая с любовью уложила собственной рукой тонкие серебряные нити в замысловатый растительный узор. Напудренное лицо скривилось.
— На кухню — ну конечно. Где еще искать нашего отравителя?
Рэйчел Хейл висела вниз головой в полной темноте. Она сконцентрировалась на дыхании, мышцах и ударах сердца, мысленно контролируя циркуляцию крови и работу легких. Стоило представить себе лютый холод, и кровь отливала от кожных покровов, от мысли об опасности учащался сердечный ритм и напрягались уставшие мышцы.
Спайны называли такие занятия фокусировкой. Любой опытный адепт мог с помощью этой техники контролировать усталость, голод и даже жажду. Она должна была бы висеть вот так вниз головой на веревке часами, даже днями, не ощущая и малейшего неудобства. Но Рэйчел провисела всего десять минут, а голова уже раскалывалась. Ее учитель, тощий человек, имя которого она даже не знала, презирал бы ее за такую неспособность сфокусироваться, если бы ему вообще было ведомо чувство презрения.
Из всех адептов только Рэйчел была способна испытывать презрение, негодование, злость или радость. Все это считалось слабостью для убийцы, а эмоции были анафемой для спайное. Они затуманивали чистоту мыслей и намерений, препятствовали фокусировке и только мешали адептам на поле битвы. К эмоциям относились нетерпимо. В глазах Церкви Рэйчел была слабейшим из адептов и готова была еще не раз доказать это.
Кто-то потянул за веревку.
Она подтянулась вверх к ногам, высвободила лодыжки из специальных петель и спустилась вниз. У люка в полу стоял ее брат.
— Пытаешься приблизиться к богу? — осведомился он.
Рэйчел уселась на краю люка, подтянула к себе веревку и начала наматывать ее на локоть.
— Помогает расслабиться.
Он безучастно взглянул на сестру.
— Тишина, — сказала Рэйчел. Внизу, в бездне, на мили в глубину разливалось целое море тишины, но это уже не успокаивало ее, как раньше.
— А что, если веревка лопнет?
Рэйчел пожала плечами.
— Или кто-нибудь перережет ее?
Девушка ответила тем же жестом.
— О боги под городом! Монахи меня предупреждали, что ты будешь внизу, но я им не поверил. Подумал сперва, что это просто спайны так шутят, пока не вспомнил, что у них и вовсе нет чувства юмора.
— Что тебе нужно?
— Я тоже рад тебя видеть.
Рэйчел вытащила меч из полки с оружием и сунула в ножны за спиной. Повесила мешочки с ядом на ремень, заткнула за пояс три короткие бамбуковые трубки, села на кровать и принялась запихивать ножи и иглы в потайные кармашки кожаных доспехов.
— Мы нашли его, — сказал Марк. На мгновение девушка прервала свое занятие, но быстро оправилась. — Сайпс хотел бы видеть нас обоих на церемонии.
— Мне и без этого есть чем заняться.
— У тебя нет выбора.
Она отозвалась горькой улыбкой. Марк высунулся в окно и посмотрел на растянувшиеся над головой гигантские цепи — самое слабое место во всем Гейтбридже.
— Это нижний этаж храма? Наверное, должно быть какое-то символическое значение — держать вашу бригаду в самом подземелье, в темноте?
