Ночь Саммерсенда - [87]

Я медленно оглядываюсь вокруг. Мой коттедж сровняли с землей, превратив в груду дерева, обмотанного шипами. Мой сад – это не что иное, как почерневшие, увядшие листья, погребенные под замедляющимся падением снега. И повсюду вокруг нас изуродованные деревья стоят, как часовые. Их стволы разорваны, их голоса потеряны, их души… ушли.

Я проглатываю резкий сдавленный всхлип. Роуэн притягивает меня ближе. Я прижимаюсь к нему, настолько охваченная отчаянием и облегчением, что все, что я могу сделать, это заплакать. Он выдыхает резкий, яростный вздох, и его пальцы крепко впиваются в меня, сжимая мою талию, мое бедро, как будто он никогда не хочет отпускать меня.

Ариен набрасывает мне на плечи плащ. Я съеживаюсь под его мягкой тяжестью, позволяя себе последний момент тишины. Затем я отступаю и поворачиваюсь к раненым деревьям.

– Это не должно повториться. Мне нужно остановить их.

– Мы поможем тебе, – говорит Роуэн. То же самое решительное обещание, которое он дал раньше.

Ариен согласно кивает.

– Мы найдем выход из этого вместе.

Я начинаю беспокойно вышагивать по дуге, спрятав руки в складках плаща.

– Это еще не все – то, что я говорила вам раньше.

Ариен делает шаг ко мне, подняв руку. Его пальцы касаются моей руки, как будто он хочет убедиться, что я все еще здесь.

– Лета, что бы это ни было, мы с тобой. Ты не должна справляться с этим в одиночку.

Тишина затягивается. Когда я снова заговариваю, мой голос мягок, как снег, все еще плывущий вокруг нас.

– Я уже говорила вам, что Подземный Лорд не мертв. Я использовала его имя и сделала его своим пленником. Я украла его силу. Но пока он жив, я не могу вернуться домой.

Пальцы Ариена крепче вцепляются в рукав моего плаща. Он качает головой, все слова исчезли. Роуэн, дрожа от сдерживаемого страха, притягивает меня ближе к себе.

– Лета…

Прежде чем он успевает закончить, Элан вскрикивает. Мы все оборачиваемся, в ужасе наблюдая, как он падает на колени. Его голова склоняется вперед, руки беспомощно царапают землю. Я выскальзываю из рук Роуэна, подбегаю и приседаю перед Эланом. Кладу пальцы ему под подбородок, приподнимая его лицо, чтобы я могла рассмотреть его более отчетливо.

– Я… – хрипит он, задыхаясь. – Я не могу…

В ужасе я наблюдаю, как его черты начинают расплываться. Черты его лица рассеиваются как у богов, когда их власть над единой формой ослабевает. Его глаза – темные пятна, рот – бессловесная гримаса.

А позади него разорванные деревья начинают скрипеть и стонать с отвратительным звуком. Их ветви жадно тянутся вниз. Они вцепляются в Элана, вытаскивают расплывающиеся его части, как нити тумана, подхваченные усиливающимся ветром.

– Элан! – кричит Роуэн, бросаясь вперед. Он хватает своего брата, крепко обнимая его за плечи.

Я чувствую исходящий из сердцедрева неизмеримый, отчаянный голод. Ту же яростную нужду, которая исходила от Гнили, когда я стояла под ее сердцем. Тот же голод, который исходил от берега озера, когда оно требовало десятину от Роуэна.

Деревья ранены, их души вырваны. И вот мальчик – не мертвый, больше нет, но все еще близко к этой границе – и они хотят его. Они хотят, чтобы Элан заменил то, что было украдено.

Я вонзаю руки в землю, мои вены горят. Узоры мороза прослеживаются по моей коже, и моя магия раскрывается с бесконечной дрожью. Это больно. Это всегда больно. Неправильность использования этой украденной вещи, глубинная рана моих вырезанных воспоминаний. Но я отталкиваю боль. Я закрываю глаза и тянусь к лесу. Призываю лес повиноваться мне.

– Нет. – Мой голос холоден. Пепельный, как сгоревшие погребальные костры на траурных полях. – Элан тебе не принадлежит.

Деревья вздрагивают в последний раз; затем они замирают. Я чувствую сердцебиение леса под своими ладонями. Мой собственный пульс замедляется, чтобы соответствовать ему. Один за другим израненные стволы закрываются, оставляя после себя серебристый шрам на бордовой древесине.

Когда лес вокруг меня затихает, я чувствую, что могу погрузиться прямо в самые глубины мира. Свернуться калачиком между корнями деревьев и спать вечно, пока цветы растут между моими ребрами, питаемые кровью моего сердца.

С усилием я сажусь на пятки, весь мир вращается. Я прикасаюсь рукой к своему носу – понимаю, что он кровоточит. Пятна тьмы пляшут у меня перед глазами. Я смаргиваю их.

Элан издает приглушенный крик, затем падает в объятия Роуэна. Я поднимаюсь на ноги, останавливаясь на мгновение, чтобы прислониться к Ариену, пока я борюсь с очередной волной головокружения. Роуэн помогает Элану встать, и я подхожу к ним. Осторожно прикасаюсь к запястью Элана, мои пальцы отмечают его пульс. Он слабо бьется. Его кожа почти прозрачна, угроза размытия и разрушения, которые были раньше, скрыта прямо под поверхностью.

Он смотрит на меня свирепо – даже под бледным страхом, который искажает его черты.

– Я хочу домой, Виолетта.

Меня переполняет та же ярость, которая подстегивает меня всякий раз, когда Ариен в опасности. Элан принадлежит нам. Даже если он когда-то был мертв и был частью деревьев. Я не отправлю его туда обратно, если он не захочет идти.

Я бросаю долгий, тоскливый взгляд на остатки того, что было – на самый краткий миг – моим домом. Теперь здесь только порванные платья и разбитый фарфор, треснувшие камни и расколотое дерево. Лес мстительных богов и разрушенных деревьев, лес, который хочет заявить свои права на Элана. Одной моей силы недостаточно, чтобы сдерживать его вечно.