Ночь Саммерсенда - [15]

Ариен с сильно ударяет ладонями по столу. Его ладони глухо встречаются с деревом, звук хлестко прорезает напряженный воздух тихой комнаты. Мы удивленно смотрим на него. Он свирепо смотрит на нас в ответ. Два пятна яркого цвета отмечают его бледные щеки.

– Не могли бы вы оба просто… прекратить! – Он ерошит волосы, прерывисто вздыхает. Его голос становится глухим и низким. – Она моя сестра. Вам не кажется, что я должен иметь право голоса в том, что происходит?

– Ариен… – Я кладу руку ему на плечо. – Прости.

Прежде чем он успевает ответить, по дому разносится ритмичный тук-тук-тук. Мы одновременно поворачиваемся на звук. Стук раздается снова. Кловер вытирает слезы с глаз, снова надевает очки.

– Кто-то пришел.

Она разглаживает рукой юбки, поднимаясь на ноги. Мы с Ариеном следуем за ней из кладовой в прихожую. Ариен старательно избегает моего взгляда, пока я иду рядом с ним. Его лицо искажено горем. Это напоминает мне о том, как выглядел Элан в те последние, наполненные скорбью годы, прежде чем он утонул. Заостренные черты лица, затененные усталостью глаза.

И точно так же, как в случае с Эланом, есть доля моей вины в страданиях Ариена.

Дверь открывается, и за ней появляется девушка. У нее кожа цвета дуба и темные вьющиеся волосы, которые она подвязала сзади широкой шелковой лентой. Я смотрю на нее в замешательстве. Затем приходит воспоминание о ее лице – более восторженном, менее испуганном – у костра в Саммерсенде. Калатея Харкнесс, дочь хранителя.

– Тея? – В замешательстве произносит Кловер. – Что ты здесь делаешь?

Тея не отвечает. Ее внимание приковано к моим обнаженным рукам, к печати с ползущими вверх линиями яда вокруг нее. Она непроизвольно делает шаг назад. Гравий с дорожки перед домом разлетается под ее ботинками. Я быстро опускаю рукава и завязываю тесемки на манжетах рубашки.

Тея нервно переводит взгляд с меня на Кловер.

– Я принесла футляр, который ты заказывала для Ариена. Алхимический футляр. Вы ведь… помните, не так ли?

Теперь я замечаю, что она держит завернутый в бумагу сверток, перевязанный бечевкой. У меня начинает болеть голова. Я прижимаю пальцы к вискам, медленно выдыхаю. Все дни, прошедшие после ритуала, слились воедино. Но у меня есть смутное воспоминание о нашем разговоре про заказ на изготовление алхимического футляра. Как Ариен набрасывает эскиз для Кловер, чтобы отвезти тот в деревню.

Кловер открывает дверь шире. И бросает на меня предупреждающий взгляд.

– Конечно, мы помним! Пожалуйста, заходи.

Тея осторожно входит в дом, крепко сжимая в руках сверток. Она наклоняет голову в мою сторону, неловко кивает, затем следует за Кловер в прихожую. Ариен и я следуем за ними, погруженные в напряженное молчание. Когда мы доходим до кухни, он останавливается. Делает вдох, пытаясь успокоиться. Затем он заходит в комнату, где Тея положила сверток на стол.

Я задерживаюсь, прислонившись плечом к дверному косяку, и наблюдаю, как Ариен открывает посылку. Он перерезает бечевку ножницами из кладовой. Аккуратно распечатывает бумагу.

Новый футляр изготовлен из резного дерева, отполированного до янтарного цвета. Внутри есть большое пространство для хранения блокнотов и ручек, а еще крошечные отделения для хранения других материалов. Ариен смотрит на это, и его глаза наполняются слезами. Он осторожно прикасается к футляру. Проводит пальцами по дереву.

– Он прекрасен, Тея.

По бокам корпуса вырезан узор из лун, фазы которых обозначены от полной до полумесяца. Когда Кловер замечает это, она улыбается. Мягкий румянец заливает ее веснушчатые щеки.

– Какое чудо, Тея. Ты… ты такая искусница.

Тея накручивает на палец локон, гордо расправив плечи.

– Мне нравится сложная работа. Эти крошечные отделения были отличным вызовом. – Она замолкает, нахмурив лоб. Она проницательным взглядом осматривает комнату. Наконец замечает отсутствие одного человека. – Но разве Виолетта не хочет такой же, раз она тоже алхимик?

Ариен и Кловер обмениваются взглядами, затем Ариен нерешительно прочищает горло.

– Лета…

Я вмешиваюсь, прежде чем он успевает закончить фразу.

– Она все еще раздумывает.

Он прикусывает губу, а затем медленно кивает.

– Да. Верно. Она еще не определилась.

Кловер беспомощно смотрит на меня. Она наматывает конец косы на руку, ее беспокойные пальцы путаются в прядях волос. Ее голос становится тихим, умоляющим.

– Роуэн.

Я стою очень тихо. Мое сердце резко бьется у меня на шее, на запястьях. Вкус крови и яда у меня во рту. Я знаю, что мне следует сделать. То, что правильно. Сказать Тее, сказать всем, что Лета мертва. Зажечь в ее честь погребальный костер в полях за деревней. Пропеть траурную литанию.

И я знаю – в равной степени – что эти вещи невозможны.

Не говоря ни слова, я поворачиваюсь и выхожу из комнаты. Поднимаясь по лестнице, я слышу, как Тея неловко, нервно кашляет.

– Я его огорчила?

– Он всегда такой, – отвечает Кловер напряженным голосом. – Не волнуйся. Это не твоя вина, что он не знаком с хорошими манерами.

Я не оглядываюсь. Когда я пересекаю лестничную площадку, я решительно смотрю вперед, проходя мимо окна. Я не хочу смотреть на улицу, видеть разрушенный сад, залитое солнцем озеро.