Ночь Саммерсенда - [102]

Трава усеяна одуванчиками, которые превратились в серебряные луны. Семена свободно парят в воздухе, когда мы проходим мимо. Калитка в мой сад открыта, оставлена незапертой. Внутри – алтарь, где Роуэн призвал меня, он все еще прислонен к мертвому дереву.

Так странно видеть ее там, эту икону, запечатлевающую момент, когда я была волшебным существом. Я провожу пальцами по раме, по выступам воска от сгоревших свечей.

Я оглядываю сад. Скелетообразные деревья, бесплодные шипы, место, где заканчивается шрам, под алтарем.

– Я хочу исправить его, – говорю я. – Вместе. Точно так же, как мы это делали во время ритуала.

Ариен кивает, его глаза становятся серьезными. Мы преклоняем колени перед алтарем, и Кловер берет ручку, рисует печать на своей руке. Ариен делает то же самое, а затем передает ручку мне.

Я оттягиваю рукав и добавляю отметину в нежную впадинку своего предплечья. То же самое заклинание, которое я впервые написала, чтобы разбудить сад, когда Роуэн привел меня сюда. То же самое заклинание, которое я однажды использовала, чтобы вырастить сердцедрево из семени. Пока чернила текут по моей коже, я задаюсь вопросом, последний ли это раз, когда мне пригодятся навыки алхимии.

Мы прижимаем руки к земле, бок о бок, наши пальцы соприкасаются. Новая печать тепло светится на моем запястье. Земля гудит под моей кожей, и я тянусь к искре своей силы.

Она мягкая и едва ощутимая, вся из дыма свечей и крошечных крыльев. Так отличается от бесконечной силы, которой я обладала в Нижнем мире. Медленно нити нашей магии начинают сплетаться воедино. Это все, что у меня сейчас есть. Ласковое тепло, одинокая нить, свободно проскальзывающая сквозь мои пальцы. Но этого будет достаточно.

И когда я закрываю глаза и произношу заклинание… Я вижу своего отца. Его руки в земле, семена, прорастающие к жизни под прикосновением его силы. Чернила на его запястьях, его глаза, ставшие золотыми, когда от его кожи исходит свечение магии.

Вместо боли и разрухи, которые я когда-то испытывала взамен этих воспоминаний, теперь есть только свет, тепло и любовь.

Я откидываюсь и осматриваюсь вокруг. Деревья все еще по-осеннему голые, под ними резко изгибается ежевика. Но по краям дорожки появились новые цветы. Алые розы, морозник с черными лепестками. Мы починили сад, и рана, оставленная на земле, затянулась. Мое горло сжалось, я улыбаюсь, когда смотрю на пространства все еще голой земли, представляя, где буду сажать семена, когда погода снова станет теплой.

Кловер обнимает меня за плечи.

– Я так рада, что ты вернулась, Лета.

Я сжимаю ее руку, улыбаюсь Ариену.

– Домой, – тихо говорю я. – Со всеми вами.

Мы остаемся вместе на некоторое время, пока облака закрывают небо и свет становится мрачным. Запах в воздухе предвещает дождь, а ветер дует такой холодный, что мы все дрожим. Ариен и Кловер возвращаются в дом, но я задерживаюсь, сидя на поваленном дереве. Место, где Роуэн однажды поцеловал меня, когда яд пожирал его.

Теперь над ним вырос навес из серебристого плюща, и листья шелестят надо мной, шевелясь с шепотом, который почти напоминает мне о сердцедревах.

Я все еще там, когда Роуэн приходит, чтобы найти меня, неся еще одну чашку чая Кловер, старательно балансируя, чтобы она не пролилась. Он передает мне чашку, затем снимает свой плащ и набрасывает его мне на плечи. Садясь рядом со мной, он смотрит на ухоженный сад.

– Это показалось хорошим способом потратить остатки моей магии, – говорю я, протягивая руку, чтобы показать ему слабое мерцание на кончиках моих пальцев. – Это все, что у меня сейчас осталось.

Он берет мою руку в свои. Его пальцы нажимают на линию моего сердца, как он делал, когда впервые извлек мою магию. Прикосновение к моей ладони, вспышка света между нами.

– И она идеальна, – говорит он мне. – Ты идеальна.

Темнота на мгновение перемещается под его кожей, когда он прикасается ко мне. Я провожу пальцами по похожей на синяк тени, размазанной под печатью на его ключице.

– Мне жаль, что у меня недостаточно магии, чтобы исцелить тебя.

Роуэн качает головой, кривя рот в печальной улыбке.

– Я не нуждаюсь в исцелении. То, что я сказал Подземному Лорду перед тем, как мы вернулись домой, – это была правда. Я не сожалею о том, кем я стал, Лета. Несмотря на все мои ошибки, я не могу сожалеть о том, что мрак в моей жизни стал причиной того, что я встретил тебя.

– Я люблю тебя, Роуэн.

– И я люблю тебя.

Мы сидим вместе и пьем чай, передавая чашку друг другу. Роуэн смотрит на плющ, который теперь обвился вокруг упавшего дерева. Он касается края сломанной ветки и смотрит на меня снизу вверх, застенчиво и с любопытством.

– Почему ты поцеловала меня в тот день, когда я пришел к тебе сюда, когда я стал монстром?

– Может быть, я поцеловала тебя потому, что ты был монстром.

Я смеюсь, и он вздыхает, хмурясь, от чего мне становится только смешнее. Он проводит рукой по волосам, запрокидывает голову, чтобы посмотреть на небо, где между облаками видна дневная луна – бледно-серебристая и почти полная.

– Лета, – говорит он, все еще застенчиво, – скоро будет костер Глубокой Осени. Я подумал, не пойдешь ли ты со мной и не возглавишь ли торжественное пение. Я вообще не собирался ехать, но решил, что хочу быть там, в деревне. Я хочу быть там с тобой.