Ночь с Марией. Рассказы - [8]
– Человек за бортом! – растерянно сказал он.
В одно мгновение мы с мотористом вылетели на кормовую палубу и перегнулись через фальшборт. Под нами на приблудившейся льдине лежал человек. В потертой курсантской шинели и туфлях на тонкой подошве. Человек пошевелился.
– Опять этот алкаш гребаный! Под трапом же сетка страховочная!
– Наверное, из сетки выбираться стал и уже тогда дальше громыхнул, – предположил Курочкин. – Как вытаскивать-то его? Может, тревогу объявить?
– Так ведь никого нет, – быстро среагировал я, прикинув, что лишние разборки мне, вахтенному у трапа, с которого свалился человек, совсем ни к чему. – Сами вытащим.
Мы опустили с борта веревочный штормтрап, я выбрал в кладовой моток тонкого сизальского троса, спустился к льдине и обвязал алкаша под мышками беседочным узлом. Парень весил немного – несколько секунд спустя мы совместными усилиями вытащили его на причал и усадили на привычный уже для него брус. Я похлопал утопленника по щекам, он открыл глаза и вновь уставился на нас пустым, ничего не выражающим взглядом.
– Как звать-то тебя хотя бы, – спросил я, чувствуя, что начинаю к нему привыкать.
Парень подергал родинкой-запятой:
– М-м-м…
– Понятно. А документы-то есть?
Я поискал в карманах шинели, выудил хорошо потертый курсантский билет Рижского мореходного училища. Фотография в билете отсутствовала, часть текста под воздействием влаги расплылась и стала почти не читаемой. Странно, как с таким документом его владельцу удавалось перемещаться по, как ни крути, но все же пограничному городу, а вдобавок еще попадать в порт. Я удовлетворенно кивнул:
– Ясно, наш. Федор. То есть бывший наш. Срок годности окончился год назад, отчислили, наверное. Похоже, так и остался здесь с прошлогодней практики. Да еще спился совсем, исхудал, вон шинель как висит. Что же с тобой делать, Федя?
– Может, пока обратно к нам завести, черт с ним, пусть проспится? – предложил Курочкин.
– И как мне это потом объяснять капитану? Мы с этим Федей уже сколько возимся, а он никакой. И отход у нас через три часа намечен, скоро народ возвращаться начнет. Давай, еще куда-нибудь его пристроим.
– Куда? Пристраивали уже… Да его все равно через полчаса обнаружат и обратно вытащат, а он опять к нам нацелится, что тогда?
– А если не вытащат?
– Конечно, вытащат! Чего ради им с ним возиться?
И тут меня осенило.
– Чего ради? Да ты же гений! – сказал я Курочкину. – Последи за ним минутку, я сейчас!
Я кинулся обратно на «Стремительный». Вода в банке выкипела вновь, из скорлупы лезли черные пузыри. Я выдернул проволочки из розетки, выкинул все сооружение вместе с банкой за борт и с сомнением посмотрел на наш запас из двух последних бутылок белого вина. Для моих целей требовалось что-то более убедительное.
На причале я еще раз внимательно оглядел пирс и ближайшую акваторию. «Мощный» отнесло еще дальше вглубь бухты по направлению к острову Бруснева. У трапа «Новокузнецка» стоял вахтенный и старательно делал вид, что не смотрит в нашу сторону. С другой стороны пирса был пришвартован большой несамоходный лихтер «Амбарчик». Лихтеров в Северо-Восточном управлении было ровно в два раза больше, чем буксиров. Подразумевалось, что пока один лихтер разгружается, буксир спокойно перетаскивает в нужное место другой и возвращается к концу выгрузки. Сейчас «Амбарчик» ожидал очередной буксировки, но на его палубе было пусто.
– Туда! – показал я на лихтер. Курочкин с сомнением покачал головой, но спорить не стал. Мы подняли Федора, и он почти самостоятельно начал переставлять ноги в нужном направлении. На «Амбарчике» проходили практику двое наших сокурсников, и наше вторжение объяснить можно было довольно просто. Впрочем, давать объяснения было некому. Мы спокойно вошли в надстройку и оказались в большом, обитом деревом квадратном помещении, напоминающем деревенскую избу. Посреди комнаты стоял стол и несколько стульев. Две двери на дальней стене вели вглубь надстройки. Мы усадили Федю на придвинутый к столу стул, я достал из кармана прихваченную из личных запасов полулитровую бутылку питьевого спирта, купленную изначально как экзотический сувенир с Севера, и стакан, сколупнул крышку с бутылки. В воздухе остро запахло спиртным. Федя вздрогнул, с невероятной скоростью, как лягушка за комаром, выкинул вперед правую клешню и цепко ухватил бутылку.
– Эй, это не для тебя, – негромко, чтобы не поднять шума, предупредил я и попытался разжать Федину руку, но проще было разделить сиамских близнецов – рука словно срослась со стеклом. За одной из дверей послышались звуки, и мы с Курочкиным рванулись к выходу.
Вновь у трапа «Стремительного» мы оказались ровно в тот момент, когда на пирс въехал грузовик с кузовом, заполненным беглой командой «Мощного». К причалу подошел лоцманский катер, и хмурый, довольно еще трезвый экипаж отправился на отлов своего летучего голландца. Минут десять я честно наблюдал за происходящим, но желудок вновь настоятельно напомнил о себе. Я взялся за сооружение нового кипятильника. В коридоре прозвучали шаги. Одолеваемый тяжелым предчувствием, я выглянул в дверь и опять увидел Курочкина.
Кто не мечтает о том, чтобы никогда не болеть и дольше оставаться молодым? Однако редко кому это удается так, как автору данной книги.Расправившись с собственными недугами, он выстроил свою систему сохранения здоровья. Для того чтобы получать радость от жизни, быть хозяином своих мыслей и своего духа, стоит придерживаться определенных правил. Автор называет их принципами триединства, включив в это понятие поддержку физической формы, сохранение душевного равновесия и правильное питание при любом, даже самом скромном, бюджете, что практически избавляет от приема лекарств.
Кто не мечтает о том, чтобы никогда не болеть и дольше оставаться молодым? Однако редко кому это удается так, как автору данной книги.Расправившись с собственными недугами, он выстроил свою систему сохранения здоровья. Для того чтобы получать радость от жизни, быть хозяином своих мыслей и своего духа, стоит жить по определенным правилам. Автор называет их принципами триединства, включив в это понятие поддержку физической формы, сохранение душевного равновесия и правильное питание, при любом, даже самом скромном, бюджете, что практически избавляет от приема лекарств.
Каждый из героев сборника рассказов «Форс-мажор», кем бы он ни был – моряком, предпринимателем, банкиром, врачом, офицером, священнослужителем, журналистом, обычным трудягой – всегда яркая и неповторимая личность, попадающая в необычные, поражающие воображение ситуации. Обширна и география рассказов – от бескрайних океанских просторов до сибирской глубинки.Точно выбранная интонация прирожденного рассказчика, автора ряда популярных книг, мгновенно втягивает читателя в удивительный мир образов, событий, поданных с тонкой иронией, юмором, шармом, с глубоким философским подтекстом, в мир, выбраться из которого невозможно, даже перевернув последнюю страницу.Олег Михалевич – автор многих книг прозы и поэзии, а также переведенной на ряд европейских языков популярной книги «Как жить, не болея и не старясь».
Держать людей на расстоянии уже давно вошло у Уолласа в привычку. Нет, он не социофоб. Просто так безопасней. Он – первый за несколько десятков лет черный студент на факультете биохимии в Университете Среднего Запада. А еще он гей. Максимально не вписывается в местное общество, однако приспосабливаться умеет. Но разве Уолласу действительно хочется такой жизни? За одни летние выходные вся его тщательно упорядоченная действительность начинает постепенно рушиться, как домино. И стычки с коллегами, напряжение в коллективе друзей вдруг раскроют неожиданные привязанности, неприязнь, стремления, боль, страхи и воспоминания. Встречайте дебютный, частично автобиографичный и невероятный роман-становление Брендона Тейлора, вошедший в шорт-лист Букеровской премии 2020 года. В центре повествования темнокожий гей Уоллас, который получает ученую степень в Университете Среднего Запада.
Яркий литературный дебют: книга сразу оказалась в американских, а потом и мировых списках бестселлеров. Эмира – молодая чернокожая выпускница университета – подрабатывает бебиситтером, присматривая за маленькой дочерью успешной бизнес-леди Аликс. Однажды поздним вечером Аликс просит Эмиру срочно увести девочку из дома, потому что случилось ЧП. Эмира ведет подопечную в торговый центр, от скуки они начинают танцевать под музыку из мобильника. Охранник, увидев белую девочку в сопровождении чернокожей девицы, решает, что ребенка похитили, и пытается задержать Эмиру.
Отчаянное желание бывшего солдата из Уэльса Риза Гравенора найти сына, пропавшего в водовороте Второй мировой, приводит его во Францию. Париж лежит в руинах, кругом кровь, замешанная на страданиях тысяч людей. Вряд ли сын сумел выжить в этом аду… Но надежда вспыхивает с новой силой, когда помощь в поисках Ризу предлагает находчивая и храбрая Шарлотта. Захватывающая военная история о мужественных, сильных духом людях, готовых отдать жизнь во имя высоких идеалов и безграничной любви.
Некий писатель пытается воссоздать последний день жизни Самуэля – молодого человека, внезапно погибшего (покончившего с собой?) в автокатастрофе. В рассказах друзей, любимой девушки, родственников и соседей вырисовываются разные грани его личности: любящий внук, бюрократ поневоле, преданный друг, нелепый позер, влюбленный, готовый на все ради своей девушки… Что же остается от всех наших мимолетных воспоминаний? И что скрывается за тем, чего мы не помним? Это роман о любви и дружбе, предательстве и насилии, горе от потери близкого человека и одиночестве, о быстротечности времени и свойствах нашей памяти. Юнас Хассен Кемири (р.
Журналистка Эбба Линдквист переживает личностный кризис – она, специалист по семейным отношениям, образцовая жена и мать, поддается влечению к вновь возникшему в ее жизни кумиру юности, некогда популярному рок-музыканту. Ради него она бросает все, чего достигла за эти годы и что так яро отстаивала. Но отношения с человеком, чья жизненная позиция слишком сильно отличается от того, к чему она привыкла, не складываются гармонично. Доходит до того, что Эббе приходится посещать психотерапевта. И тут она получает заказ – написать статью об отношениях в длиною в жизнь.
Истории о том, как жизнь становится смертью и как после смерти все только начинается. Перерождение во всех его немыслимых формах. Черный юмор и бесконечная надежда.