Ночь с Марией. Рассказы - [19]

– А деньги с собой есть? – неожиданно спросил хозяин.

– Есть, не волнуйтесь.

– Покажи!

События, по моему разумению, развивались не совсем в правильную сторону, и я засомневался. Разглядеть хозяина в узкую щель было сложно, но он уже был в возрасте, мощностью сложения не отличался и больше походил на стандартного алкаша. Откуда у него такая вещь? Стащил где-нибудь? Из квартиры тянуло спертым, прокуренным воздухом, аромат которого не перебивала даже «Южная ночь», но запаха спиртного я не ощутил. Хозяину мое замешательство не понравилось.

– А раз нет, так и…

– Стойте, вот!

Я достал из кармана пачку купюр, незадолго то того полученную за отрез гипюра, купленного в магазине для советских моряков в городе Антверпен, и помахал ею в воздухе. Дверь все-таки закрылась, но потом открылась вновь, уже во всю ширь, и хозяин, мужчина лет пятидесяти, довольно рослый, но с худым, изможденным лицом и опавшими плечами, впустил меня внутрь.

– Садись! – отрывистым, неожиданно резким голосом не предложил, а скорей приказал он, указывая на рассохшийся табурет возле кухонного, накрытого протертой клеенкой стола. Квартира, собственно, и начиналась прямо с кухни, без прихожей. В углу стояла дровяная плита, и на полу лежала вязанка дров в металлическом обруче. Дверь в комнату отсутствовала, и мне отчетливо была видна узкая, застеленная серым солдатским одеялом кровать, скромный двухдверный шкаф и еще одна табуретка. На этом меблировка квартиры заканчивалась, а к описанию оставалось лишь добавить давно потемневший от никотина потолок и выщербленный деревянный пол.

– Ничего, я постою.

– Садись! Поговорим сначала. Я, может, еще и не решил о продаже. Такую вещь сегодня днем с огнем не сыщешь. А ты – постою! Ты в армии-то служил?

– Да как вам сказать… На стажировке был. Я вообще-то офицер, – зачем-то похвастал я, – лейтенант, только запаса. А теперь в море хожу, штурманом.

– Ну, значит, другой разговор! Флот – это почти армия, свой человек будешь. Так зачем тебе вещь такая? – хозяин пригладил правой рукой сбившиеся, давно не стриженные седые вихры. Левая, скрученная в кисти и словно высохшая, висела неподвижно. Угадать в нем бывшего военного можно было разве что по командному голосу и колючему взгляду из-под кустистых, врастопырку бровей.

– Понимаете, я же в загранплавание хожу. Мне надо страну достойно представлять, чтобы уважение капиталисты чувствовали. А кто тебя в нашем ширпотребе уважать будет?

– Это верно… Так что, может, чайку попьем? – предложил он. Я представил, как прикасаюсь к засаленной кружке из грязной раковины и меня передернуло.

– Знаете, только что пил… Да и… Может, покажете все-таки, что продаете?

– А и ладно, – разочарованно вздохнул хозяин. – Заварка-то все-равно кончилась.

Повздыхав еще немного, покряхтев под стать табурету, на котором мне досталось сидеть, он, наконец, вышел в спальню и вытащил из шкафа объемистый рюкзак цвета хаки, поставил его возле меня и еще раз сходил в спальню за табуреткой. И лишь усевшись на нее и, не спуская с меня серых, чуть на выкате пронзительных глаз, разрешил:

– Доставай. Может, тебе еще и не подойдет. Сейчас-то таких давно не делают. Лет двадцать ему уже, считай, будет.

– Как, двадцать?! – у меня отвалилась челюсть. – Вы же написали в объявлении, вот оно, что новое!

– Да оно и есть новое! Не волнуйся! Я его всего один или два раза одел, а остальное время оно в рюкзаке пролежало. Да если бы деньги не нужны были… Такая вещь! Доставай, не сомневайся.

Уже заранее ощущая себя одураченным, я вытряхнул рюкзак и достал на свет Божий пальто из натуральной коричневой кожи. Хотя назвать его пальто не поворачивался язык. Это была Вещь, в которую я влюбился сразу и безоговорочно. Годы, действительно, не оставили на поверхности сияющей благородным матовым блеском коже ни малейшего следа. Я сразу понял, что купил бы это пальто даже в случае, если бы хозяин запрашивал вдвое больше. Второй такой Вещи просто не существовало в природе, в этом я был уверен, и теперь боялся только, чтобы хозяин не передумал. И чтобы пальто оказалось мне впору.

Скинув куртку из кожзама, я не одел пальто, а скорей вставил себя в его теплые, облегающие объятия. Зеркала в квартире не оказалось, но я уже воспарил над собой, отчетливо представляя со стороны уверенную, комиссарскую походку с развевающимися фалдами… хотя нет, фалды, пожалуй, были слишком тяжелыми, чтобы развеваться. Они будут раскидываться обширными, не сминаемыми складками, когда я буду сидеть на заднем сиденье такси… Да какого, к черту, такси! Теперь, когда морякам разрешили привозить из Европы подержанные автомобили, я подыщу себе огромный, метров на шесть линкольн, потому что на меньшее в таком пальто представить себя невозможно. Пальто доставало до пола, но на такую мелочь я даже не хотел обращать внимания. В ближайшем же ателье мне обрежут лишнее под нужный размер, и щегольские ковбойские сапоги великолепно дополнят одеяние, в котором, несомненно, меня будут пропускать в любой ресторан под завистливыми взглядами безнадежно томящейся очереди.

– Беру! – выдохнул я, стараясь не высказать слишком сильного восторга.