Ночь Пса - [10]

Теперь – в третьих: с тюфяком будет сопровождающее лицо. Это – единственная и серьезная опасность нашей затеи. Это будет не профессионал – знаю по опыту. Начинающий бюрократ – из тех, кого не грех и мальчиком на посылках держать. Этот будет драться не на жизнь, а на смерть: карьера таким важнее, чем жизнь. Без нее они себя не мыслят. А мы собираемся предпринять ни что иное, как загубить карьеру одному такому «сопровождающему лицу». Хотя, если вдуматься, мы его облагодетельствуем: вышибут его на улицу, может еще человеком станет... Если же нам не повезет особо и этот будет ко всему еще и дурнем, то дело может дойти и до смертоубийства. Поэтому ты должен очень правильно провести свою партию в операции отсечения. Если дашь осечку, останешься один на один с мужиком, у которого в одном кармане будет бластер с сотней зарядов, а в другом – блок с красной кнопкой. И в башке у него будет сидеть инструкция, о том, что пускать в ход и то и другое, он должен без промедления и без малейших колебаний.

– Я усек, – Тони сглотнул слюну. – Но ты знаешь, Мепистоппель, я пятый раз в зону не пойду... В жизни народ не мочил, но...

– Поэтому ты должен сделать все так как надо, Тони, – почти по слогам выдавил из себя, проглотивший чудовищное оскорбление Адельберто Фюнф. – Не как всегда Тони, а как надо!!!

И теперь последнее, и самое важное: кем бы он ни был, этот наш Тюфяк – хоть осьминогом с Океании – это всегда будет тот, за кого заплатят выкуп. Разумный выкуп разумным партнерам... Самое главное для нас – этот выкуп получить. А для этого, в свою очередь, главное – не вести себя как лунатики и делать точно то, что мы запланировали, не покупаясь на все иные варианты. Ты понял меня, Счастливчик?

Счастливчик понял Мепистоппеля – или думал, что это так – и был твердо намерен действовать строго по плану. Гнат Позняк словно сговорившись, делал все именно так, как надо было.

Точно сразу после выезда за городскую черту – за пятьдесят километров до основного места действия – Гнат согласился пару раз глотнуть безалкогольного имбирного, полдюжины банок которого – недавно из холодильника – затесалась в наплечной сумке разговорчивого клиента, а потом осушил банку до конца и прикончил вторую. Тони честно предоставлял выбор емкостей самому Гнату и сам честно глотал проклятую микстуру.

Имбирное точно во-время оказало на них потребное для задуманного злодейства действие: мощное мочегонное было введено во все банки поровну. Так что, когда впереди в лучах заката и в усталом мареве, царившем над Степью, появилось прижавшееся к «площадке отдыха» аккуратное, белое зданьице, этим двоим было достаточно переглянуться. Кар сбавил ход и причалил к богоугодному заведению, большую часть которого занимали несколько кабинок, означенных двумя нулями. К ним оба путника устремились почти бегом – Гнат едва успел вынуть магнитный ключ из панели управления. Прихватить из «бардачка» полагавшийся ему по должности разрядник, ему и в голову не пришло . На ходу клиент заливисто свистнул, и пес, будто сам по себе, устремился за ними.

Кульминационный момент первого этапа плана, выношенного Мепистоппелем, наступил тогда, когда просветленный, с воспарившею душой, Гнат застегнул свой «зиппер» и отворил дверь кабинки. Словно живой, четвероногий снаряд, черно-белая псина, такая смирная доселе, рванулась прямо в физиономию водителя – он только и успел, что заслониться рукой – и мощным ударом опрокинула его на фосфорически-белый унитаз. Острые клыки щелкнули перед самым носом Позняка.

– Петер!!! – заорал он. – Петер!!! Ваша псина сошла с ума!! Сбесилась!! С розуму зьихала!!!...

– Не обижайте зверька, – успокаивающе произнес Тони, одной рукой оттягивая злобно рычащего Бинки к ноге, а другой беря на прицел физиономию Гната.

Целиться было из чего – в руке Счастливчика был зажат «Смит и Вессон» жуткого калибра. Потом, давая показания полиции, Гнат только так и говорил – «жуткий калибр» и все тут.

– И не пытайтесь подняться, – добавил Тони. – Давайте сюда ключ. И путевой лист. И поторопись, я собачку могу удерживать пять секунд – не дольше.

Гнат не проявил знаменитого упрямства, свойственного его предкам. Магнитную карточку он отдал без каких бы то ни было разговоров, для чего ему пришлось-таки перейти в положение «сидя». Бинки чуть не порвал поводок.

– Путевой лист – в панели управлениия, – пояснил Гнат. – Стандартная карточка, вроде этой. В держателе программного блока. Щоб тоби им подавывси!

– Как зовут сопровождающего? Учти, что ты так и будешь здесь сидеть до тех пор, пока я не вернусь – целый и невридимый.

– Это как же? – осведомился Гнат.– Прикуешь меня что-ли?

– Да нет. Зачем мне тебя приковывать? – пожал плечами «Петер». – Это может недоумение вызвать у кого-нибудь, кого сюда занесет... Да и насилие над личностью тогда получается. А ты сиди себе просто, да сиди. С посторонними не болтай. Можешь покурить. Кондиционер работает, вода есть – со скуки не помрешь. А песик тебе поможет... правильно вести себя. Правда?

Тони посмотрел на Бинки. Тот понимающе отступил в угол, из которого хорошо просматривалось место заключения Позняка, и уселся там в настороженной позе.