Ночь перед Рождеством, 2020 - [20]

Не очень это удивило девушку. Брать в доме Васюка, похоже, было нечего. А что люди болтали про несметные богатства, так у страха и жадности глаза велики.

Вошла она без приглашения, а саму жуть берет, до того не по себе. В сенях хоть глаз выколи — ничего не видно. Только сверкнула полоска света между плохо подогнанных досок, и пошла Оксана на этот свет. Оказалось, правильно рассудила, дверь была там.

Нашла ручку на ощупь, открыла — и тут же застыла, как вкопанная.

Бывать здесь ей ещё не приходилось. Обстановка дома отличалась то ли особой неприхотливостью, то ли бедностью. В четырёх стенах комнаты располагались старинный комод ещё прабабушкиных времён, стол с двумя скамьями по бокам, деревянная кровать, застланная досками и накинутым поверх рваным одеялом, пара обитых железом сундуков да покосившийся книжный шкаф с безликими рядами журналов. Вот и вся мебель. На стене стучали ходики, а под потолком сидел настоящий филин и таращил глаза.

Сам хозяин в простой холщёвой рубашке находился за столом и при свете керосиновой лампы колол лесные орехи. Целая гора мусора уже лежала рядом. А ядра складывались в ступку, находившуюся поодаль.

Ничем особым старик не выделялся среди прочих старожилов. Такая же седая длинная борода почти до пояса, стриженые только над глазами волосы… А вот глаза на морщинистом лице, случалось, щурились так хитро, что настораживали собеседника.

— Здравствуй, дедушка! — произнесла Оксана не очень уверенно. Вид у старика был хмурый. Скосил он на неё взгляд, а сам своё дело делает — и всё молчком. Только филин вдруг взмахнул два раза крыльями и снова застыл, как чучело.

— Бог в помощь.

Тут Васюк крякнул, отложил в сторону молоток и кивнул:

— Здравствуй, красавица. С чем пожаловала?

— Вот, дедушка, пирожков попробуй. Сочельник сегодня.

Она подошла, развязала узелок и положила перед хозяином. Тот с удовольствием вцепился в пирог и произнес с набитым ртом:

— Благодарствую. Сам я муку-то берегу. Приходится вот толочь орехи да с молоком козьим баландой хлебать. Спасибо за угощение. Нечасто ко мне в последнее время гости заглядывают.

Оксана подумала: чего это старик вдруг жаловаться начал? Может, сразу вызывает её на откровенность, а может, насмехается просто. Но ответила честно:

— Бояться тебя некоторые, дедушка. Слух идёт, что не случайно ты ближе к лесу избу поставил.

— Гм… Чтобы дрова таскать сподручнее, что ли? — Васюк хмыкнул ещё раз и, неторопливо примерившись, принялся за второй пирог. Филин снова шевельнулся и широко раскрыл глаза — да так и смотрел желтоватыми блюдцами, не отрываясь.

— Гости к тебе всё больше оттуда заглядывают — вот, что люди болтают.

— Ну, может, и так… А что с того? Разве, пострадал кто?

Оксана не нашлась, что ответить, а хозяин, прекратив жевать, вдруг насупился и посмотрел на неё испытывающее.

— Ой, девка, неладное задумала! — произнес, наконец, и неожиданно расплылся в плутовской улыбке. — Ишь, чего, бес тебе в ребро!..

— Ты о чем это, дедушка? — спросила Оксана, и сделалось ей немного не по себе.

— Или не знаешь? — Хмыкнул Васюк.

— За тем и пришла к тебе, что не знаю… Не знаю, что дальше делать.

— Врешь! Скажи честно, чего хочешь? Кузнеца охмурить?

Она покраснела и кивнула, чуть стыдливо опустив лицо. Почему-то сейчас это признание далось ей с трудом.

— Тогда я скажу тебе вот что. Коли хочешь породниться с ведьмой — так и ступай к ведьме. Я тебе в этом не помощник…

После этих слов под потолком послышалось жуткое уханье, от которого душа девушки едва не ушла в пятки. Оксана уже ругала себя за то, что решилась прийти сюда, и единственная мысль, которая появилась у неё в голове, была: «На воздух! Быстрее на воздух!»

— Спасибо!.. — пролепетала она, бросившись к двери, отворила её — и тут увидела что-то бесформенное, будто бы протянувшее к ней свои руки. За полушубок ухватили, ладно, что полы не оторвали. Взвизгнув, метнулась девушка к выходу и пролетела над ступенями крыльца, как птица. Упала в снег, поднялась — и помчалась дальше, по своим следам, не оглядываясь. А сама всё думает — отпустит ли дед, не заморочит ли гостям своим на потеху? Заведут девку в тёмный лес, а там ищи-свищи. Леший-то нынче, поговаривают, озорничать стал…

Остановиться позволила себе только на околичной тропе. Встала, как столб, вздохнула полной грудью — и зажмурилась от одного воспоминания об увиденном. Вот уж в страшном сне не приснится! Кто это был в сенях? Впустил её беспрепятственно, а назад выпускать не захотел. Повезло ей крепко… Ой, не прост Васюк, не зря о нём люди болтают разное! Опять же этот филин… Только пошёл разговор про ведьм — проснулся, глазастый, страху нагнал немалого. Будто понимал всё, о чем они со стариком речь вели.

И тут девушку осенило! Действительно, о чём они вели речь?

Ясно, что прочёл Васюк её мысли, будто на листе бумаги те были написаны. И развеселило это его. Что, впрочем, немудрено: поживешь один-одинешенек три месяца — рад будешь любым сплетням. Ведь ни в окно посмотреть старику нельзя, потому как оно завалено сугробом, ни с собеседником потолковать мало-мальски пригодным: рядом только птица безмолвная. Да и та, наверно, в лес улетает охотиться. От скуки помереть можно. Неудивительно, что научился Васюк души людские читать.