Ночь печали - [123]

— Наша экспедиция исследовательская, Кортес. Мы не должны обращать людей в свою веру. Это не конкиста.

— Куинтаваль, ты всегда остаешься христианином, а значит обязан нести Слово Божие.

Аду тоже знал, что за ними наблюдают. Он видел, как жители деревни прятались в ветвях деревьев, в кустах и за камнями. Если индейцы нападут на испанцев и возьмут их в плен, то сумеет ли он обрести свободу? Сумеет ли он объяснить индейцам, что он лишь раб без собственной воли? Что он не верит в иных богов, кроме богов, живущих в каждом растении и капле воды, в каждом мужчине и каждой женщине, богов, живущих в змеях и даже самой смерти?

Той ночью офицеры ужинали на корабле «Санта-Мария». Они ели твердый хлеб из маниоки, вяленую свинину, испанские оливки, кубинскую гуаву и пойманную днем рыбу, которую они зажарили на костре на побережье. Кортес решил, что они заслужили дополнительную порцию вина. Обсуждая события дня, офицеры пришли к выводу, что убийцы-каннибалы необязательно были амазонками.

— Может быть, это дикари, — предположил Берналь Диас, хотя уже написал в своей книге о женщинах.

— Дикари живут в лесу, — возразил Франсиско, — а не в джунглях. Отшельники уходят из городов, бросая свои дома и имения.

Франсиско таким людям симпатизировал.

Предсказатель Ботелло ел не только мякоть папайи, но и черные зерна с твердой кожурой. Альварадо, достав свой бурдюк с вином, запрокинул голову. Красное вино тонкой струйкой полилось ему в рот. Отблески пламени свечей прыгали по стенам, покачиваясь в такт кораблю. Полная луна висела над черными водами, словно тайный соглядатай их позднего ужина. Луна была печальна, как и Ботелло. Еду к этому ужину готовил Аду вместе с Хуаном и Мануэлем, немыми слугами Куинтаваля с Гаити. Они же мыли посуду и деревянные ложки после еды. У каждого из офицеров был свой нож; они вытирали их о штаны после обеда.

— Дикари в Европе живут в лесах, отращивая длинные бороды и пугая одиноких путников на дорогах. — Ботелло, похоже, собирался рассказать страшную историю. Никто в команде не мог похвастаться встречей с настоящим дикарем.

— А что эти дикари едят? — поинтересовался Альварадо. Он слышал, что они ели мясо пухлых детей.

— Грибы, — ответил Ботелло. — Они едят грибы.

— А ты у нас дикарь? — Исла не отличался дипломатичностью.

— Я был знаком с некоторыми из них, — уклончиво ответил Ботелло, пытаясь выковырять кусок мяса, застрявший у него в зубах, грязным поломанным ногтем.

Нуньес знал, что некоторые сумасшедшие не могли жить в городах, а еще в мире были амазонки, но в отличие от солдат он не верил в то, что где-нибудь на земле обнаружит человека со ступнями на голове и глазами на заднице. Не верил он и в то, что повстречает легендарных христиан, во главе которых когда-то стоял пресвитер Иоанн. Некоторые говорили, что индейцы Юкатана были одним из колен Израилевых, потому что во время предыдущих экспедиций здесь обнаружили пирамиды, подобные тем, что евреи строили в Египте. Индейцы не имели никакого отношения к Индии вопреки тому, что думал Христофор Колумб. Индейцы были индейцами. Да и не делало ли жаркое солнце кожу всех людей одинаково темной?

— Мы, благородные белые люди, посланы Богом для того, чтобы цивилизовать этих созданий. — Кортес поднял деревянную ложку, словно скипетр. — Мы не должны пугать их.

Он говорил с уверенностью не только христианина, но и идальго.

Во время путешествия из Гаваны на Юкатан Куинтаваль рассказал Аду о том, что королева Изабелла даровала рыцарские титулы в Испании, не обращая внимания на род и происхождение, и семья Кортеса заслужила свой статус во время войны с маврами. С другой стороны, семья Куинтаваля могла проследить свою историю до землевладений в Пиренеях. Куинтаваль знал всех своих предков на шесть поколений назад и в случае необходимости мог доказать свое происхождение перед судом инквизиции, смело заявив, что среди его предков не было ни мавров, ни иудеев. Выскочкой и одним из новоиспеченных аристократов являлся не только Кортес. Все остальные присутствующие тоже мало чем могли похвастаться. Так, предки Альварадо вышли из Италии, они несли своих матерей на плечах во время перехода в Испанию. По крайней мере, до Куинтаваля доходили такие слухи. Исла — вообще какой-то странный тип. Никто не знал, откуда он родом, да и по-испански он говорил с заметным акцентом. Может быть, итальянским? Возможно, он итальянский наемник, которого Кортес взял на службу?

На самом деле Кортес обожал итальянских авторов, например Данте, столь прекрасно описавшего чистилище, и великого дона М., сеньора Макиавелли, писавшего о том, как надлежит действовать князю или же тому, кому суждено стать князем. Качества государя по дону Макиавелли необязательно являются врожденными, их можно воспитать в себе обучением и практикой.

На следующий день испанцы поднялись вверх по побережью и, обойдя выступ Юкатана, остановились на берегу реки. Они как раз набирали свежую воду и собирались поднять якорь, чтобы продолжить путешествие на север, когда Пуэртокарреро заметил в кустах какие-то перья.

— Кортес! — крикнул он. — Тут перья!