Ночь падающих звезд - [26]

Амелия озадаченно уставилась на него.

— Что происходит? — произнесла она, указывая на Лусиана. — Он вернулся или уже постоянно проживает здесь?

— И то и другое — Хели пожал плечами, — Он Дунин, как ты — наша.

— Он тоже едет?

— Должен ехать, — со страдальческой миной пояснил Хели. — В конце концов, это он напал на след твоего отца.

— Кончайте, друзья. — Победоносно ухмыляясь, Лусиан поднял банку. — Не всегда же быть одному шампанскому, верно?

— Ненавижу колу, — заявила Амелия и опорожнила банку.

«Челн» завели в гараж, а Хели занялся подготовкой своего автомобиля к путешествию. Загрузили багаж, и Амелия с Лусианом заняли места. Сборы продлились дольше, чем предполагали. На колокольне пробило уже восемь часов.

А Хели все продолжал возиться. В который уж раз он перепроверял покрышки, обходя автомобиль со всех сторон, и открывал капот, косясь в сторону дома Лоттхен. Он намеренно громко разговаривал, театрально жестикулируя. Из окон свешивались любопытные соседи.

Наконец она появилась. Немного неуверенная, со слегка взлохмаченной прической. Видимо, еще не успела закончить свой утренний туалет.

Сначала она сделала вид, что хочет пройти мимо, но Хели захлопнул капот, и они очутились друг против друга.

— Ты уезжаешь? — растерянно спросила она. Похоже, на это она не рассчитывала. Ей хотелось проучить Хели, истомить, но не потерять его — У тебя что, отпуск?

— Что-то в этом роде. — Подняв руки, Хели обхватил ладонями ее лицо. — Я все расскажу тебе, когда вернусь, хорошо?

Коротко кивнув, она освободилась от его рук и наклонилась, заглядывая в машину. Амелия и Лусиан махнули ей, понимающе ухмыляясь.

— Следует ли понимать, — лицо Лоттхен приняло каменное выражение, — что твоя поездка связана с профессором?

Помедлив, Хели кивнул.

— Тогда всего хорошего, — проговорила Лоттхен с таким видом, будто речь шла о ее сопернице.

Она повернулась, чтобы уйти, но Хели крепко схватил ее.

— Эй, так не пойдет!

— В чем дело?

— Да ты же ревнуешь меня к Теобальду. Что я должен делать? Расстаться с ним?

— Почему бы и нет? — Она сверлила его взглядом. — Он же всегда только использовал тебя.

— Черт побери! — рассердился Хели. — Он сбежал от меня. Мы едем за ним, чтобы он не наделал глупостей. Каким образом, интересно, он использует меня?

Лотта печально посмотрела на него и покачала головой, как бы находя подтверждение своим словам.

— Он использовал тебя хотя бы тем, что сбежал. И вообще он использует твои чувства, мысли. Ты его вассал. Всего доброго, Хели.

Она слегка отодвинула его и скрылась в своем домике.

Хели застыл на месте. В течение нескольких секунд он раздумывал, а не плюнуть ли на путешествие и не убежать ли самому куда-нибудь подальше.

Он не был вассалом. Он был другом. А дружба, и это знает любой совестливый человек, проистекает от любви. Или не так?

С высоко поднятой головой Хели уселся за руль и завел двигатель. Итак, господа хорошие, в путь, в Шотландию!

И все-таки где-то в глубине его сердца поселилась крохотная заноза — сомнение. И она не давала ему покоя.

КОРОТКАЯ ЮБКА, КЛАН И ВОЛЫНКА

— Так, — проговорил водитель Хушлингер, выводя автобус из порта и перестраивая его в левый ряд, — а теперь не думайте, пожалуйста, что я дьявольский водитель.

Все засмеялись. Они в Англии! Еще один прощальный взгляд на паром, казавшийся огромным китом, выброшенным на берег порта Гулль. Начиненный бесчисленным количеством легковых и грузовых автомобилей, автобусов всех размеров, он в своем огромном брюхе перевез их ночью из Зебрюгге. А к тому же еще и пассажиров со всех концов света.

Напрасно Теобальд искал на борту руководительницу туристической группы.

Где она пряталась? В огромном обеденном зале, где их кормили поочередно, он встречал то одного, то другого члена группы, но фрау Штанци среди них не было.

После ужина он любовался на палубе заходом солнца. Над морем висела легкая розовато-голубоватая дымка, таинственно мерцая и напоминая великолепные декорации к опере Вагнера «Гибель богов». Люди вокруг собирались стайками, фотографировались, подзывая друг друга, смеялись. И лишь Теобальд, одинокий, как степной волк, стоял, положив руку на поручень. Соленый бриз трепал его волосы. Он мечтал. О чем? Вечная и неизбывная мечта — возможно, о Дуне, а вернее о человеке, который бы его понимал, принадлежал ему душой и телом, с которым он мог бы поговорить.

Где, черт побери, эта Никола Штанци? Разве она не отвечает за их группу? Если сейчас, среди этих чужих людей, он вдруг почувствует себя плохо и скопытится, ну даже просто упадет в обморок, что тогда? Кто известит ее об этом? Он даже не знал, где ее каюта! Туристов распределили по разным палубам. И повсюду ни одного знакомого лица.

Когда стемнело, он прошелся по судну, раздумывая, пойти в кино или на дискотеку, но там буйствовала одна молодежь, а фильм он уже видел. В конце концов он пошел на чувственные звуки рояля и очутился в Зеленом салоне. Здесь было очень уютно: ниши и мягкий свет маленьких настольных ламп. За роялем сидел не первой молодости пианист и играл старые мелодии: изумительную сентиментальную музыку к «Касабланке». Ну чье сердце не дрогнет? «Я смотрю в твои глаза, малышка…» Знаменитейший тост из фильма в немецком переводе звучал более сентиментально и трогательно, чем в оригинале. И от этого еще более вышибал слезу…