Ночь огня - [8]

Несмотря на чувство обиды, Бэзил знал, что должен поступать так, как ему приказывали. Не ради отца, которого он всю жизнь ненавидел, а ради матери, которая всегда любила и защищала ту девушку, Аннализу. Странная девочка, «не от мира сего», которой являлись видения до того, как ей исполнилось шесть, и которая была слишком красива, чтобы ей разрешили стать монахиней, поскольку отец мог извлечь большую выгоду из ее брака. Аннализа нуждалась в защитнике. Мать Бэзила почти заставила отца обручить старшего сына Джованни с Аннализой. Когда брат умер, эта обязанность легла на плечи Бэзила.

Хотя он и не был религиозным человеком, но перекрестился и попросил помощи у Девы Марии в том, чтобы устоять перед искушением. Идти и смеяться, отдавать весь свой ум и всю свою душу, если захочет, но не более.

Не более.

Бэзил и Кассандра пообедали одни во дворе, слуги появлялись только затем, чтобы удостовериться, что на столе достаточно вина, хлеба, мягкого сыра и тонко нарезанного мяса. Все это они лениво ели руками.

Кассандра удивлялась всему – простому удовольствию от пищи, теплому запаху в воздухе, самому Бэзилу. Пока они сидели за столом, солнце клонилось к морю, яркий фиолетово-желтый шар опускался все ниже и ниже к водной дали. Кассандре не хотелось двигаться. Ей было достаточно просто сидеть и слушать пение птиц, пить вино и благодарить за пир, устроенный Бэзилом.

– Взгляните на птиц, – сказал он, указывая на них. – Они натягивают полог ночи.

– Порыв вдохновения!

Его глаза сверкнули.

– Может быть.

Он отодвинул тарелку и уютно откинулся на спинку стула, положив ногу на ногу.

– Но я подумал, что это наш первый день и, может быть, нам следует начать с того, зачем мы встретились здесь, – с того, чтобы рассказывать друг другу разные истории.

– Мм… – произнесла Кассандра, польщенная ссылкой на Боккаччо. – К сожалению, у меня нет в запасе никакой занимательной истории. Я приехала, обуреваемая любопытством, из-за того, что мне обещали показать редкие рукописи.

– Никаких историй у женщины, зарабатывающей на жизнь пером? Хотел бы я знать, откуда такая страсть к сочинительству?

Она улыбнулась его вызову, потом отхлебнула вина, всматриваясь в море.

– Я не видела, как солнце пропадает, проглоченное Нептуном, с тех пор, как была ребенком.

Она взглянула на него, чтобы понять, заметил ли он, что и она может ухватить образ. Большие темные глаза сверкнули в знак признания.

– А почему нет?

Он поднял свой бокал и опять откинулся на стуле.

– Когда я была маленькой, моя мать умерла на островах, на Мартинике. Отец не захотел возвращаться в Англию, где был с ней счастлив, и послал за моим братом, моими двумя сестрами и двоюродным братом, который жил с нами.

– Сколько народу!

– Кроме того, появились еще две сестры и брат. Большое счастье, что все мы выжили, несмотря на лихорадки и тяготы переезда.

В его темных глазах отразилось спокойствие, за которым скрывалась глубокая печаль.

– Да.

Слишком поздно Кассандра вспомнила, что лихорадка совсем недавно отняла у него братьев и мать. Не задумываясь она взяла его за руку:

– О, я поступила необдуманно! Простите меня.

Он посмотрел на ее руку, и Кассандра подумала, не следует ли убрать ее, возможно, этот жест был чересчур фамильярным. Но она эгоистично хотела дотронуться до него, почувствовать тепло его тела под тканью камзола. Маленькое грешное удовольствие!

А поскольку Бэзил казался поглощенным созерцанием ее руки, лежавшей на его рукаве, Кассандра смогла наконец рассмотреть каждую черточку его лица, не опасаясь того, что он заметит ее чрезмерное любопытство к своей персоне и у него сложится о ней неверное впечатление.

Бэзил положил руку поверх ее руки.

– Не только печаль приходит на ум, когда я их вспоминаю, – тихо сказал он, – мы были счастливы здесь вместе. Вот почему мое сердце трепещет, когда я думаю о них.

Его глаза, слишком большие для мужчины, были выразительными и глубокими. Кассандра всматривалась в них, не чувствуя ничего необычного в потребности смотреть в них, не чувствуя необходимости отвернуться, даже когда это мгновение длилось дольше, чем требовалось. В мире все было спокойно, можно было просто смотреть ему в глаза и позволять ему смотреть в свои. Его указательный палец обвел ноготь ее большого пальца. Потом она заметила, как в его взгляде промелькнуло нечто неуловимое, и забрала руку, положив ее на колени.

– Расскажите мне вашу историю, Кассандра, а я потом расскажу вам свою.

Она рассказала ему о долгом ужасном путешествии на Мартинику. Тогда ей было шесть лет и она верила в морских чудовищ. Три дня бушевал ужасный шторм, корабль опасно раскачивался и трясся, ежеминутно грозя выбросить их в жадные волны. Но они выжили и добрались до острова, на котором нашли остатки семьи отца – Монику, рабыню, бывшую его любовницей, пока он не вернулся в Англию и не женился. Теперь его сердце разрывалось от горя, он потерял жену, умершую во время родов, но были еще дети Моники: Гэбриел, самый старший из детей, и Клеопатра, самая младшая.

На Мартинике Кассандра открыла для себя чтение, слова, литературу и удовольствие от пребывания наедине с собой. Вдали от серости английской сельской жизни Кассандра решила, что тоже будет писательницей.