Ночь огней - [3]

После их отъезда Джоди заглядывает в свою спальню, бывшую спальню Элизабет Ренни, и осознает всю глубину предательства родителей. Ей шестнадцать лет. Ее длинные волосы коротко подстрижены спереди, глаза подведены размазанными стрелками. Она давно собиралась сбежать из Хартфорда, но не в дом, пахнущий кошками. Ей купили велосипед с корзиной, чтобы ездить в местный магазин, открыли текущий счет и особо подчеркнули, что на нем никогда не будет больше сотни долларов. Спасения нет, и Джоди вынимает из сумки все, что утаила от матери: три бутылочки лака для ногтей, крошечный синий купальник, упаковку рыжей краски для волос, противозачаточные таблетки.

* * *

Весь первый вечер Джоди волнуется, что теперь, когда они остались одни, придется разговаривать с бабушкой. Но Элизабет Ренни в основном молчит. Джоди догадывается, что она страдает; бабушка смотрит на пол, будто набедокурила. Чтобы не умереть от скуки, Джоди убирается на кухне, кормит двух безобразных кошек и готовит на ужин яичницу-болтунью и оладьи. Она мечтает о замороженной пицце. Когда она приносит поднос в кабинет, бабушка говорит: «Ой, да зря ты. Можешь не готовить». Однако съедает все до кусочка, хотя Джоди знает, что повар из нее никудышный. Затем Джоди моет посуду, а возвратившись с лекарствами в кабинет, видит, что старушка заснула. Джоди будит ее и протягивает таблетки; их руки случайно соприкасаются. Джоди так быстро отдергивает свою, что несколько таблеток падает и ей приходится искать их среди кошачьей шерсти и пыли.

Она знает, матери понравилось бы, что она ползает по полу, как служанка. Дома она даже собственную тарелку в посудомоечную машину не поставила бы. Все это так унизительно; остается лишь надеяться, что с туалетом бабушка справится сама. В семь часов Джоди выпускает кошек. В семь тридцать звонит за счет абонента своей подруге Бекки. Та берет трубку, и Джоди начинает рыдать.

— Родители меня прикончат, когда увидят счет за телефон, — говорит Бекки, но Джоди чувствует, что она рада; ее доброта не знает границ теперь, когда Джоди в прямом смысле слова среди пучины морской.

— Я, наверное, рехнусь до завтра, — говорит Джоди.

Благодаря разговору с Бекки она немного оживает и, услышав, как кошки начинают скрестись в дверь, распахивает ее босой ногой. По небу плывут прозрачные голубые облака; пронзительно кричит пересмешник. Бекки подробно описывает реакцию друзей на весть об отъезде Джоди. Уже поползли занятные сплетни: беременность, неприятности с наркотиками, развод родителей.

Джоди кладет трубку, когда нет еще и восьми часов. Поначалу дом кажется совершенно безмолвным, но постепенно появляются странные звуки: гудит холодильник, гравий стучит о колпаки колес проезжающей мимо машины, скрипят ступеньки, когда Джоди поднимается в свою спальню. Но сперва она запирает заднюю дверь (дома ей и в голову бы не пришло это сделать) и проверяет, не проснулась ли бабушка и — в чем она себе не признается — не умерла ли.

Она выкладывает расческу, щетку и лак для ногтей на белый крашеный комод, но это не помогает. Переодевается в ночную рубашку, ложится спать, но слышит, как в стенах бегают белки. Кажется, что они вот-вот проломят штукатурку и окажутся у нее в постели. Она вылезает из кровати, натягивает шорты и белую майку, затем подходит к окну и закуривает, чтобы успокоить нервы. Она принесла из кухни белую прозрачную пепельницу и сейчас поставила ее на подоконник. Косметика стерлась о наволочку, и теперь серые глаза Джоди кажутся намного больше. Как ни странно, небо только начало темнеть. Листья сирени о чем-то шепчутся; по-прежнему жарко. Джоди курит, но только ей становится чуть легче, как на улице раздаются шаги. Деревенской девчонкой ее не назовешь; она воображает, что в кустах прячутся кровожадные волки. Однако это всего лишь немецкая овчарка — ложится посередине между соседским участком и бабушкиным. Из сарая выходит Андре, и Джоди опирается локтями на подоконник. На соседе синие джинсы, а рубашку он снял из-за жары. Джоди не видит его лица, только длинные черные волосы, которые он отбрасывает с глаз, когда наклоняется, чтобы запереть сарай на висячий замок. Затем он резко свистит псу. Андре вспоминает, как увидел нечто белое, и поднимает глаза на ее окно. Джоди быстро отступает, и лишь когда сосед отворачивается и уходит в дом, а пес бежит за ним, она подается вперед, тщетно надеясь, что увидит этого мужчину еще раз, если просидит достаточно долго.

За семьдесят три года Элизабет Ренни приняла лишь два важных решения: когда вышла замуж за Джека Ренни и переехала из Нью-Йорка в Чилмарк и когда вообразила, будто умеет летать. Сейчас она считает, что умерла бы от стыда, если бы от него и вправду умирали. Она не потеряла сознание, только притворилась, когда Андре ринулся к ней. Закрыла глаза, испугавшись, что он уберет шарф с ее лица.

Ее одурманил июль. Много лет она не видела ничего, кроме стен дома, кошек, странных узоров лунного света в бессонные жаркие летние ночи, и вдруг увидела все. Впервые за месяцы черное пятно в глазу показалось не важным; страх слепоты испарился. В результате она испортила лето внучке и, честно говоря, себе. Она всегда думала, что терпеть не может жить одна, но сейчас слушает Тину Тернер в стереорежиме — из радиоприемников в соседском сарае и в комнате Джоди наверху — и понимает, что предпочитает кошек. Белую кошку зовут Марго, а здоровенного кота — Синдбад. Элизабет повесила им на шеи колокольчики, чтобы предупреждать птиц. Ее внучка бросает на крыльце целые ломти засохшего хлеба, хотя нужно крошить их. Джоди большую часть времени сидит во дворе и пишет письма, а днем ездит на велосипеде в город за продуктами. Миссис Ренни каждое утро составляет небольшой список — обычно он включает латук, кошачий корм, какой-нибудь джем, хлеб, сливы. Она боялась, что Джоди загуляет, но внучка каждый раз возвращается из магазина прямо домой. Самая хулиганская ее выходка — это выкрашенная в рыжий цвет прядь волос, причем рыжина уже смывается. В шестнадцать лет Элизабет Ренни была еще ребенком. Она впервые ночевала вне дома, когда ее собственной дочери исполнилось восемь, и то лишь потому, что надвигался ураган, а муж уехал. Они с дочерью отправились в здание мэрии, где их ждали матрасы на полу и кофе с печеньем на столике для бриджа Хорошо бы на часок оказаться в теле внучки, просто чтобы узнать, каково это. Как в ее уши поет Тина Тернер? Как солнце касается ее кожи? Как быстро двигаются ее ноги, когда она едет на велосипеде по дороге?