Ночь на озере Нарочь - [3]

— Скорее и тише, пойдемте!

Тихо мог ходить только дядя Бронислав, я же споткнулась о порожек при выходе с балкона и чуть не упала. Дядя Бронислав инстинктивно подхватил и, что удивительно, удержал меня.

— Я же просила — тише, — почти свистела Тереза.

Она задернула тяжелые шторы, в комнате стало совсем темно.

— Где же вы, мавки? — крикнула она в темноту.

— Идем, идем, Тереза, — донеслось издалека.

В полной темноте появились два размытых светлых пятна, сначала чуть заметные, потом свет стал ярче, он колыхался, дрожал. Потянуло холодом. Наконец вырисовались очертания дверных проемов с двух сторон: справа и слева. И вот, оттуда вышли со свечами в руках длинноволосые обнаженные девушки.

— Тебе надо затеряться среди них, — сказала Тереза.

— Но как? — удивилась я.

— Хочешь брата спасти? — спросила хозяйка.

— Конечно, — не раздумывая, ответила я.

— Значит, затеряешься.

В комнате стало светло. Это была спальня. Напротив нас стояла огромная кровать под роскошным балдахином из тяжелого красного бархата. Из того же бархата были сделаны шторы на дверях, их задернули за собой вошедшие девушки. Слева от меня — резной черного дерева туалетный столик с огромным мутным зеркалом, перед ним глубокое мягкое кресло, обитое ярким атласом. На туалетном столике в полном беспорядке разбросаны баночки и флакончики самых вычурных форм и удивительных цветов. У другой стены стояла сложно изогнутая банкетка, обитая тем же атласом.

— Раздевайся, — приказала Тереза.

Она прошла к туалетному столику, взяла что-то похожее на палитру. Из одной склянки капнула в середину, из другой с краю. И так капала капли по кругу из разных баночек. Я подошла к ней. Капая очередную каплю, Тереза что-то шептала, потом протянула мне палитру и сказала:

— В левую руку возьми это, правой рукой — смешай, и быстро нанеси на волосы, лицо и тело.

Она не смотрела, как я выполняю наказ. Стремительно вышла на балкон, так же быстро вернулась. Я смешала капли, под рукой ртутными шариками раскатилась в разные стороны получившаяся смесь. Я испугалась, что капли упадут на пол и, положив палитру на столик, двумя руками принялась мазать себя. Я провела по волосам, и у них появился болотный оттенок, провела по лицу, и оно стало безликим и бледным, провела по телу и почувствовала удивительную легкость. Оглянулась. Тереза стояла неподвижно, глядя на ладонь, в которой светился голубой огонек. Она опять что-то шептала, потом бросила огонек в дядю Бронислава. Тень съежилась, изогнулась, свернулась клубочком, упала на пол и превратилась в маленькую синюю жабу.

— Ты будешь все время с ней. Если что-то пойдет не так, шепнешь мавкам. Они меня найдут.

— Слушаюсь, госпожа, — незнакомым голосом произнес дядя Бронислав и прыгнул мне на плечо.

Тереза вышла на балкон и зашла снова. Теперь в ее руке оказался желтый огонек. Она пошептала и бросила его на пол. Огонек рассыпался мелкими желтыми искрами и с полу поднялся красивый золотоволосый юноша с яркими желтыми глазами.

— Ты мой слуга, — четко выговаривая слова, произнесла Тереза, — ты выполняешь только мои распоряжения, слышишь, Летавица?

— Слышу, хозяйка, — глухо ответил он.

— Сейчас ты пойдешь на поляну, будешь веселиться со всеми. Ты должен как можно скорее узнать, зачем Моране Василько.

— Слушаюсь, хозяйка.

— Иди.

Когда Летавица ушел, Тереза устало вздохнула и сказала:

— Ни один праздник не проходит спокойно! Мне надо отдохнуть и привести себя в порядок. Вы идите уже, идите.

Мавки подхватили меня под руки. Я почувствовала исходящий от них могильный холод, они потащили меня к одной из боковых дверей, закрытых плотными шторами. Там оказался узкий и длинный коридор, по кругу охватывавший здание. По правую руку огромные распахнутые окна и двери, выходили на открытую террасу освещенную все теми же разноцветными огоньками. Снизу вверх ползли лианы дикого винограда, хмеля и плюща, опутывая колонны. Доносился терпкий запах цветущих ночных фиалок, роз и плюща. Ветер шелестел листьями и раскачивал маленькие огоньки. По другую сторону изредка попадались дверные проемы, зашторенные толстыми портьерами. Коридор казался бесконечным. Мы уже не бежали, мы летели, взявшись за руки. Удивительная легкость и уверенность поселились во мне. Хотелось танцевать и веселиться, прыгать и скакать. Вот и лестница. Я вырвалась вперед. Вскочила на перила и понеслась вниз, балансируя руками. По бокам со свистом, гиканьем и хохотом летели мавки. Жаба на моем плече подсвистывала, подхихикивала, цепко держась коготками. Вдруг зашептала:

— Осторожно! Ты забыла, ты живая!

Я притормозила и зашаталась. Мавки подхватили меня с двух сторон, и лестница кончилась. Мы вышли на поляну, густо поросшую травой, окруженную высокими раскидистыми деревьями в одеянии из мерцающих разноцветных огоньков. Впереди плескалось озеро. Со всех сторон раздались крики:

— Мавки, вышли мавки! Скоро появится Тереза.

— Смотрите, новенькая! Красивая! Да у нее жаба на плече!

Последний возглас был с ноткой сожаления.

— Почему они жалеют, что у меня ты на плече? — шепотом спросила дядю Бронислава.

— Признак особой чести и знати. К тебе так просто никто не может подойти, только из свиты Терезы.