Ночь на хуторе Межажи. Смерть под зонтом. Тень - [5]

Дверь, которая соединяла склад с мастерской, была открыта, в ней вспыхнул свет, и Рандер услышал, как кто–то из кухни заходит в мастерскую. По кашлю он понял, что это Алберт в квадрате.

Пройдя в склад, Рандер увидел, что Алберт стоит посредине мастерской и оглядывается по сторонам. Через настежь распахнутую дверь было слышно, как Расма на кухне разговаривает с Уласом, а из столовой по ту сторону коридора доносился голос актрисы, которая выводила нараспев: «Юрис, ау! Где ты–ы?» Калвейт ей что–то ответил и тут же принялся рассказывать какой–то смешной эпизод, приключившийся с ним летом в Закавказье. Судя по голосам, оба они направлялись сюда, на кухню. В зале осталось только двое: Ирена, чей хохот поминутно оглашал весь дом, и Зирап, который, как можно было догадаться по внезапно наступившей тишине, менял пластинки.

На кухне что–то заскрипело, и Рандер услышал, как муж актрисы аукнул: «У–у», затем голос Уласа странно оборвался, и в следующем кратком возгласе отчетливо прозвучал испуг. Что–то с грохотом ударилось об пол. Алберт бросился вон из мастерской, и тотчас раздался приглушенный крик Расмы.

Рандер влетел на кухню почти одновременно с актрисой и Калвейтом, которые прибежали туда с противоположной стороны. Гирт увидел, что Улас, открыв люк, ведущий в небольшой погребок под кухней, стоя на одном колене, растерянно смотрит вниз. Вокруг него сгрудились Расма, Алберт, Дина Уласе и Калвейт. Рандер легонько отодвинул Алберта и через плечо Уласа заглянул в погреб.

Юрис лежал на земле лицом вниз. В слабом свете, проникавшем в погреб из кухни, вокруг его головы смутно виднелось темное пятно и осколки стекла.

В зале Рекс Хилдс, поставленный на полную мощность, запел заздравную «кенгратьюлейшенз энд селибрейшенз…». За спинами столпившихся послышались шаги, исполненный любопытства вопрос Ирены: «Что там?» И вслед за ним истошный вопль.

Рандер невольно оглянулся. Ирена стояла, прижав тыльную сторону ладони к открытому рту, в ее вытаращенных глазах застыл ужас. Вздернутые брови Дины Уласе выражали удивление. Расма была бледна, как полотно, Алберт выглядел еще мрачнее, чем обычно. А невозмутимый Калвейт так пожелтел, что казалось, его вот–вот вытошнит.

– Минуточку! – Гирт тронул Уласа за плечо, еще раз быстро обвел всех взглядом. – Врача, кажется, среди вас нет?… Ну, конечно. Пропустите, пожалуйста! – сказал он мужу актрисы, который обернулся к нему в полном замешательстве.

Улас поднялся, и Рандер встал на крутую стремянку. В тот же миг всеобщее оцепенение как рукой сняло, и гости заговорили почти все разом.

– Упал, – угрюмо буркнул Алберт.

– Какое несчастье! – тихо произнес Калвейт.

Улас, к которому вернулась если не вся, то, по меньшей мере, часть его обычной самоуверенности, сообщил:

– Теперь я вспомнил – Юрис обмолвился в зале про какое–то домашнее вино и вроде бы сказал, что пойдет его искать.

– Он, кажется, здорово расшибся, – озабоченно сказала актриса.

– О боже! – прошептала Ирена.

Радиола в полном экстазе распевала «кенгратьюлейшенз энд селибрейшенз», и хотя Гирту все эти заздравные вопли и пожелания счастья мучительно действовали на нервы, он не мог остановить их сейчас.

Он склонился над пострадавшим и зажег карманный фонарик. Увидел кровь, которая смешалась с какой–то жидкостью из разбитой банки, рану в затылке и тут же осознал то, чему не хотел верить.

Гирт схватил Инсберга за запястье.

– Вон на лестнице перекладина сломалась! – рассуждал наверху Улас. – Потому и свалился.

– А падая, задел банку, которая угодила ему в голову, – раздраженно добавил Алберт.

– Какое несчастье!… – повторил Калвейт. И задумчиво, словно про себя, добавил: – Он и выпил немало. Больше, чем обычно.

– Ну, как он там? – громко спросила актриса. – Не нужно ли помочь?

Рандер не ответил, отпустил руку Инсберга, осторожно повернув его голову, проверил рефлексы глаз; затем медленно встал.

В кухне внезапно наступила полная тишина, которую еще больше подчеркивал долетавший из зала грохот музыки. Рандер обернулся, посмотрел вверх и сказал:

– Он мертв.

Тишина длилась еще несколько секунд, затем ее разорвал панический крик Ирены:

– О боже, не может быть!

Ее начало трясти, и она разразилась истерическими рыданиями. Уласе, заметно побледневшая, но как всегда выдержанная, крепко взяла ее за руку.

Рандер снизу видел их всех в квадрате люка словно в витрине. Улас, несомненно, был взволнован, хотя и старался этого не показывать. Алберт почему–то выглядел разъяренным. Полный Калвейт, казалось, был близок к обмороку.

– Нет, я не могу, – хрипло прошептал он. – Я… мне нехорошо.

Калвейт отошел в сторону. Гирт услышал, как он опустился на табуретку.

В эту минуту на кухне прозвучал мягкий бабистый голосок Зирапа:

– Что тут происходит?

– Юрис разбился, – сухо сообщил Улас.

– Хе! – не то воскликнул, не то захихикал Зирап и произнес с упреком: – Что за глупые шутки!

Его шаги приблизились к люку, и в следующий миг Рандер увидел хлипкого мужичонку в проеме. Глянув вниз, Зирап сжался, секунду–другую как–то растерянно моргал, и Гирт с удивлением отметил, что левый глаз у Зирапа опух, а под ним виднеется свежий синяк.