Ночь на хуторе Межажи. Смерть под зонтом. Тень - [3]

На противоположной стороне справа от Расмы Инсберг на длинной скамейке, приставленной к стене, восседал Алберт в квадрате. Рядом с ним, поминутно прерывая себя визгливым смехом, щебетала его супруга, которую все запросто называли Иреной – хорошенькая моложавая особа, ярко выраженная блондинка. (Гирт не без ехидства отметил, что умом она отнюдь не блещет.) И, наконец, напротив Рандера был посажен редковолосый дяденька небольшого роста со вздернутыми плечами, в его бегающих глазах и в неестественной, как бы заискивающей улыбке трусость странно сочеталась с наглостью. Его имя было Вилис, а фамилия, если память не изменяла Гирту, – Зирап.

Насколько Гирт узнал, знакомясь с гостями, а позднее понял по разговорам, собравшиеся большей частью были товарищи Инсберга по институту и работе. Он готов был во всем винить свой характер, но почти никто из гостей у него не вызывал симпатии, некоторые же просто действовали на нервы, особенно хвастливый Улас, «скользкий» Зирап и жена Алберта Ирена, которая, судя по ее репликам, работала на почте и про которую Гирт сразу подумал, что именно такие, как она, теряют заказные письма и путают тексты телеграмм.

Телевизионный спектакль уже начался, и Дина в кресле чуть наклонилась вперед. Рандер заметил, что взгляд ее оживился, усталость сменилась чисто профессиональным интересом. Сквозь шум именин он слышал, как внизу, в коридоре, а потом где–то дальше, в необжитом конце дома, Расма Инсберга несколько раз громко звала мужа, – значит, до сих пор еще не нашла.

Рандер посмотрел на часы. Стрелки показывали тридцать пять минут десятого. Отъезд гостей на станцию был запланирован под утро, однако хозяин еще днем предложил Гирту остаться у него на воскресенье. И теперь Гирт никак не мог решить – уезжать со всеми или действительно погостить еще денек на хуторе. Пока он раздумывал, в дверях снова появилась Расма.

– Юрис сюда не заходил?

Рандер покачал головой:

– Нет, не приходил.

– Что–то невероятное! – Инсберга вошла в комнату и прикрыла за собой дверь. – Куда он запропастился?

Гирт встал и, улыбаясь, предложил ей свое кресло.

– Присядьте, пожалуйста!

Жену своего друга он знал мало, хотя, в общем, к выбору Юриса относился положительно. Расма была хороша собой, лет на пять моложе мужа, единственная брюнетка на этом вечере (причем не было никаких сомнений, что цвет волос у нее натуральный, не то, что у Ирены или Дины). Одета она была скромно, но со вкусом, одним словом, жена Юриса во всем производила впечатление интеллигентной женщины. Гирт знал, что она окончила медицинский институт и работала в аптеке. Характер у нее был сдержанный, во всяком случае, она великолепно умела собой владеть. Кроме того, Расма, единственная из всех девяти участников вечера, до сих пор не выпила ни рюмочки: ей предстояло сесть за руль, чтобы отвезти гостей на автобусную станцию. Это тоже выгодно отличало ее от остальных. Кое–кто из гостей успел хватить лишнего, больше всех – сам юбиляр, чему Гирт был немало удивлен. Обычно Юрис, по крайней мере раньше, не имел обыкновения напиваться.

Расма прошла в кабинет, но не села.

– Ничего не понимаю! – сказала она. Рандер заметил, что хозяйка дома обеспокоена и в ее голосе угадывается тревога. – Я перевернула вверх дном весь дом, – думала, не завалился ли он где–нибудь поспать… А его нигде нет!

– Тогда он, очевидно, «вышелскоропридет», как сказал медвежонок Винни Пух… Или, может быть, то был Кристофер Робин? – продолжая улыбаться, проговорил Гирт.

– Нет, серьезно, Гирт! Я начинаю беспокоиться. Где он может быть?

– Извините, я тоже совершенно серьезно думаю, что раз Юриса нет в доме, то он из него вышел и скоро вернется.

– – Вышел? Нет! – Расма решительно покачала головой. – Он не выходил. Я проверила. Наружная дверь заперта, и ключ – в дверях.

– В обеих?

– То есть как?… А, вы имеете в виду ту дверь, что ведет в сад? Через ту мы вообще никуда не ходим. Ее еще прежние жильцы заколотили.

– Ну, в таком случае… когда человек навеселе, он может выйти и через окно.

– Знаю, может! Только не тут. Я сама недавно заклеила все окна – обогреть такой старый дом не легко!

– И бумага цела?

– Да, я смотрела.

– На всех… – Гирт сосчитал про себя, – четырнадцати окнах?

Расма взглянула на него с некоторым удивлением и кивнула.

– На всех. Если хоть одна полоска была бы отодрана, это было бы заметно издали.

– Гм… Тогда остается одно: кто–то выходил после Юриса и, вернувшись обратно, запер дверь.

– Это исключается! Если б кто–нибудь из чужих вышел во двор, непременно залаял бы Джокер.

Уласе, которая во время всего разговора даже не пошевельнулась, отвела взгляд от экрана и спросила через плечо:

– Это не тот ли зверь, который днем, когда мы гуляли вокруг дома, во что бы то ни стало хотел нас разорвать?

Расма, кажется, немного обиделась.

– Никакой он не зверь, а настоящая породистая овчарка. И на цепь его посадили только сегодня, чтобы не путался в комнатах под ногами. Выпускать его наружу нельзя, а то он начнет колобродить.

– Ясно, – примирительно сказал Рандер. – Но ведь можно допустить, что во всей этой кутерьме лай Джокера вы могли и не услышать.