Ночь на хуторе Межажи. Смерть под зонтом. Тень - [31]

Рандер встал, вышел в зал. Как только открылась дверь, все взоры обратились на него. Встретив взгляд актрисы, Гирт спросил:

– Товарищ Уласе, могу ли я немного побеспокоить вас?

– Наконец! – иронически отозвалась она. – Я уже начинала беспокоиться, что вы меня забыли; чуть было не обиделась.

Преисполненной достоинства походкой, словно пересекая тронный зал в драме Шекспира, она прошла мимо Рандера и, пока он закрывал дверь, не дожидаясь приглашения, мягко опустилась в кресло.

– По–прежнему без результатов? – осведомилась она сочувственно.

– Нет, почему, кое–что уже есть, – Гирт усмехнулся, занимая свое место за письменным столом.

– Да? Интересно! И кто ? – Актриса даже чуть наклонилась вперед, затем улыбнулась и, притворно вздохнув, сама себе ответила: – Уж этого–то вы мне не скажите. А жаль…

После небольшой паузы Рандер спросил:

– Дина – это ваше настоящее имя?

– Да, – она склонила голову. – Дина Уласе, дочь Яниса, – как по паспорту, так и по свидетельству о браке. Или незаслуженная актриса республики Дина Уласе.

Гирт помедлил, затем сказал:

– Я, конечно, знаю, что неприлично спрашивать у женщин об их возрасте, но…

Уласе засмеялась:

– Ну что вы, что вы, как принято восклицать в плохо переведенных пьесах. Я, очевидно, принадлежу к тем исключениям, которые подтверждают правило, ибо хотите – верьте, хотите – нет, мне уже давно совершенно безразлично, что обо мне думают, да и думают ли вообще… Словом, мне сорок три года – можете записать. Только, ради бога, не говорите, что вам казалось, будто мне гораздо меньше, что я замечательно выгляжу… и так далее, все это я уже знаю. Думаю, не ошибусь, если скажу, что сегодня я тут самая старая.

Рандер отметил про себя, что в этом отношении актриса действительно не ошиблась, и спросил:

– Вы хорошо знаете Инсбергов? Уласе пожала плечами:

– Кого мы вообще знаем хорошо? Боюсь, про себя мы этого сказать не можем, а уж про других… И события сегодняшнего вечера лишний раз подтвердили это, поэтому я никогда не говорю, что я кого–то знаю хорошо . – Помолчав, она добавила с иронией: – За исключением разве что моего мужа…

Гирт задумчиво слушал ее, потом спросил:

– Но с Расмой вы как будто подруги?

Актриса едва заметно усмехнулась:

– Можно считать и так.

– А что вы можете сказать о Юрисе?

– О Юрисе? Против него я ничего не имею, – несколько цинично ответила Уласе. – И вообще – о мертвых принято говорить либо хорошо, либо…

– Либо ничего. Знаю, – перебил ее Рандер. – Но на сей раз «ничего» не годится, и вы, несомненно, это сами прекрасно понимаете.

– Разумеется. – Тон Уласе стал серьезнее. – Говоря по правде, плохого о нем и не скажешь. Юрис в самом деле был славный малый. Иногда мне даже становилось его немного жаль.

– Вот как? Почему?

– Так просто, – уклончиво ответила актриса. – Это трудно объяснить… Женская сентиментальность, наверное.

Они посмотрели друг другу в глаза, и Гирт решил спросить без обиняков.

– Скажите, это правда, что у вашего мужа… как бы это выразиться… особо дружеские отношения с Расмой?

– Ага! – Уласе сдержанно кивнула. – Значит, вы и до этого дознались. Так я и предполагала! Не стану любопытствовать, как вам это удалось, да и неважно. Во всяком случае, мое почтение! Поздравляю!… Ну что ж, раз грязное белье вытащено на всеобщее обозрение, нет смысла заслонять его грудью. Да, это правда. У моего мужа, как вы только что сказали, «особо дружеские отношения» с нашей уважаемой хозяйкой. Можете называть это связью, романом… или, если хотите, – эпопеей.

– И давно?

– Догадываюсь я об этом довольно давно. Возможно, все началось еще тогда, в Карпатах… Между прочим, для Харалда это не первый прыжок через оглоблю за те шестнадцать лет, как мы впряглись в одну упряжку, только Расма, бедняжка, об этом не подозревает.

– Но почему она пошла… на такой роман?

– С первого взгляда Харалд вполне может понравиться. Почему бы Расме не прельститься его мужественной статью… Потом, Юрис всегда был занят; вероятно, он просто надоел своей жене – так же, как мы с Харалдом надоели друг другу, – кто знает! Меня ведь Харалд тоже пленил когда–то… Мы познакомились на телевидении. В те времена я еще считалась «многообещающей»… Вот так!… А донжуаном мой суженый был всегда. Кроме того, я тогда была глупее, чем сейчас… А он на три года моложе меня, так что… Не удивительно!

– И вы ничего не пытались делать?

– А что же в таком случае прикажете делать? Конечно, я могла послать его куда–нибудь подальше, но… у нас парень двенадцати лет… И вы, конечно, знаете, что такое сыновья, которые росли без отца, безотцовщина и так далее… Словом, из–за сына я делала вид, что не вижу всего этого безобразия, у меня, наверное, неплохо получалось – как–никак я все–таки актриса и хоть это сыграть, видимо, сумела.

По стеклу громко забарабанил дождь. Оба собеседника невольно взглянули на темную раму, и Уласе зябко поежилась:

– Мерзкая погода! Такая слякоть у меня всегда вызывает депрессию. А в этом состоянии можно натворить бог знает что! Прямо выть хочется.

Помолчав, Рандер спросил:

– Значит, вы думаете, что ваш муж не особенно увлечен Расмой?

– Я абсолютно в этом убеждена.