Ночь на хуторе Межажи. Смерть под зонтом. Тень - [22]

Гирт окинул глазами запись в блокноте. Выделил из всех высказываний самое существенное и набросал приблизительную схему времени. Если допустить, что актриса вышла из зала в половине девятого, он сам оставил там Юриса примерно в 20.35, а Алберт в 20.40. Если никто не врал, то последующие десять минут – до 20.50 – хозяин собирался идти за вином, ненадолго заглянул в комнату жены, затем поднялся наверх в спальню, где задержался до 20.58, после чего спустился вниз. Начиная с этого момента сведений о нем больше не было.

Рандер вспомнил, что Расма начала искать мужа незадолго до половины десятого – телевидение все еще показывало «Время». Значит, убийство произошло в течение этого неполного получаса – где–то между девятью часами и половиной десятого… Но причина? Пока Гирту был известен только один мотив: деньги. Могло случиться, что Инсберг разоблачил вора или даже поймал его с поличным, и тот испугался гласности. Не исключено также, что деньги находились у Юриса и преступнику пришлось их отнимать у него силой. Был ли этот мотив верен? И кто из участников вечера мог оказаться способным из–за пятисот рублей убить человека?

Взгляд Рандера невольно скользнул по рукам сидящих вокруг него людей. Эх, если бы можно было всех как следует «обработать»! Проверить пальцы, носовые платки, одежду – нет ли на них следов крови или сливового сиропа; обыскать карманы – не лежит ли у кого пачка с деньгами, ключи от «Москвича», перчатки, микрофон… Но это было нереально. Обыщешь их, как же! И не мечтай! Если еще принять во внимание, что трое из присутствующих – женщины… Да, дела…

Ладно, теперь он должен познакомиться со всеми поближе и главное – выяснить, что каждый из них делал в эти роковые полчаса: где был, куда ходил и когда, с кем находился вместе, кто кого видел и где.

После рассказа актрисы в зале воцарилось молчание. Рандер встретил обращенный к нему взгляд Ирены, в котором отразился страх. Почему она так сильно волнуется? Да и не только она – заметно нервничал и Зирап, даже в Уласе появилась излишняя нервозность.

Гирт, показывая глазами на магнитофон, спросил хозяйку:

– Скажите, пожалуйста, у вас тут есть микрофон?

– Нет.

Гирт прочел во взгляде Расмы недоумение, – видимо, до нее не сразу дошел смысл вопроса, – однако не стал ничего объяснять.

В каком–то смысле даже лучше, если он обойдется без магнитофона. Конечно, запись разговоров могла бы потом весьма пригодиться, потому что вести какие–либо протоколы, естественно, он не мог. С другой стороны, включенный аппарат, несомненно, подействовал бы на собеседников угнетающе, сознание, что любое слово фиксируется, всех сковало бы, люди стали бы сдержаннее в высказываниях, и разговор лишился бы свободы и непринужденности, после чего узнать что–нибудь стало бы намного труднее.

Гирт сунул в карман свои записки и сказал:

– Нам придется тут кое–что выяснить, и я очень надеюсь, что вы мне в этом поможете. А сейчас, чтобы не беспокоить всех, я «перебазируюсь» в ту комнату.

Он взял стул, позади которого стоял, и, неся портфель в другой руке, направился в «будуар».

В ближайшие минуты ему предстоял весьма неприятный разговор, он достаточно насмотрелся на Алберта, чтобы иметь ясное представление о том, как поведет себя этот человек, когда к нему начнут приставать с вопросами – в этом отношении Гирт не тешил себя иллюзиями. В конце концов, хорошо хотя бы то, что столкновение, которого все равно не миновать, произойдет в самом начале и притом с глазу на глаз.

Гирт вошел в комнату, затворил за собой дверь и поставил стул у письменного стола – наискосок от кресла, в котором сидел Алберт, затем поставил портфель на пол рядом с собой, уселся и сказал:

– Я бы хотел с вами поговорить.

Алберт пожал плечами.

– Пожалуйста! – В его голосе звучала одновременно и ледяная вежливость, и нескрываемая ирония. – Сейчас на дворе очень скверная погода, не правда ли?

Гирт закурил и после небольшой паузы спокойно сказал:

– Мне кажется, мы могли бы поговорить и более толково.

В сжатых губах Алберта промелькнула усмешка.

– Почему вы закрыли дверь? – внезапно спросил он. – У меня нет секретов.

– Чтобы никто нам не помешал.

Муж Ирены смерил Рандера колючим взглядом и коротко спросил:

– Что вы от меня хотите?

– Может быть, сначала познакомимся?

Алберт еще раз пожал плечами, как бы желая сказать: «Особого желания не испытываю», затем не без ехидства полюбопытствовал:

– Скажите, теперь все люди вашей профессии стали такими церемонными?

– Наверное. Во всяком случае, я надеюсь, что это так, – в тон ему ответил Рандер. – Итак, как вас зовут?

– Смешной вопрос, как будто вы этого не знаете!

– Знаю только, что вы Алберт.

– Ну и что же вам еще нужно?

– Мне хотелось бы узнать и фамилию.

Ершистый гость невесть почему впал в ярость.

– Это и имя и фамилия! Куда уж проще! Или вашему уму недоступны такие простые вещи?

Рандера наконец осенило. Так вот почему он Алберт в квадрате! Очевидно, родители этого человека обладали своеобразным чувством юмора, которое не изменило им даже при выборе имени для сына. Гирт покачал головой:

– Не такой уж я бездарный: сообразил все же с некоторым опозданием. – Он тщательно стряхнул пепел с сигареты, потом спросил: – Когда вы родились?