Ночь, когда огни погасли - [6]

– Спасибо, – ответила Мэрили и взяла карточку. Душка вручила ей ключи от коттеджа, проводила до двери.

– Домработница постелила на кровати чистые простыни. Чистые полотенца лежат в бельевом шкафу в прихожей и в обеих ванных. С этого момента вы отвечаете за их стирку.

– Спасибо, миссис Прескотт… Душка. Вы такая добрая.

– Я делаю это не из доброты, а потому, что такова моя работа. И потому что не люблю звонков с вопросами, где лежат простыни и полотенца.

Душка открыла дверь, и улыбка сошла с лица Мэрили – она заметила, что Лили по-прежнему хмурится.

– Позвони мистеру Кимбаллу прямо сейчас, мам! Мне нужно знать, есть ли у нас вайфай.

– Не волнуйся, Лили, я непременно позвоню. – В ее голосе послышались нотки, которых до этого не было. Будто последняя нервная клетка разрушилась, и теперь Мэрили цепляется за остатки окончаний.

Душка повернулась к ней:

– Не забывайте, что я говорила по поводу лесов. Ими хорошо любоваться издалека, но ходить туда опасно.

– Я поняла, – ответила Мэрили, открывая дверь минивэна. – В любом случае, когда начнется учеба и все остальное, у нас вряд ли будет время изучать окрестности.

Они попрощались и сели в машину. Душка стояла на крыльце и смотрела, как они вытянули головы вперед, желая поскорее увидеть, как их новый дом покажется из-под навеса дубов. Птенцы в ожидании пищи.

Душка прислушалась, услышала, как вода капает с крыши террасы на старые деревянные ступени. Посмотрела в небо, сошла с крыльца, вслушалась в шум уезжающей «Хонды», которая уже скрылась из вида за дубами. Душке не нужно было видеть то, что происходит, чтобы знать об этом, – это касалось теперь почти всего.

Следуя взглядом за радугой, заметила, что разноцветные арки выцветают над лесом. Не нужно было ходить в лес, чтобы знать – там она не найдет ни мешок золота, ни еще что-нибудь, о чем обычно мечтают люди. Поджав губы и скорчив недружелюбную гримасу, она пошла в дом, а ветер рвался из раскрытых окон и дразнил запахами дождя, старыми воспоминаниями, которые казались столь же неизменными, как красная глина под ногами, под высокими елями темных лесов.

Глава 2

Мэрили

Стайка мамочек, окруженных навороченными кроссоверами, толпилась на парковке – так начинался первый день Лили и Мэрили в Виндвудской спецшколе. Женщины сосредоточенно слушали, что им рассказывает высокая блондинка в центре полукруга. Волосы блондинки, идеально уложенные, спадали на плечи из-под белой теннисной кепки; руки и ноги были длинными, загорелыми, блестящими. Мэрили заметила этот блеск, потому что бывшая свекровь на прошлый день рождения подарила ей бутылочку лосьона, и Лили заявила, что кожа Мэрили теперь сверкает, как у Кэти Перри в одном из клипов. Мэрили выбросила бутылочку с остатками, осознав, что теперь ей ни к чему блестеть и уж тем более сверкать.

Но блондинка сверкала. Все ее тело сияло. Лицо сияло. Даже волосы под кепкой, казалось, сияли. Женщина показалась Мэрили смутно знакомой, и она вспомнила, что, кажется, встречала ее на дне открытых дверей на прошлой неделе. Там они просто познакомились, обсудили расписание и участие в различных внешкольных мероприятиях, почти всегда проводимых на выходных.

У Мэрили была плохая память на имена, которая стала еще хуже, когда она начала встречаться с Майклом. Он так охотно подсказывал ей, кто есть кто, на любой вечеринке, что в конце концов она перестала пытаться всех запомнить. Ей казалось, что все это лишь от долгого отсутствия практики и теперь будущее ее детей зависит от того, сможет ли она исправить положение – ведь рядом больше не будет Майкла, чтобы напоминать ей, кто из друзей Лили дружит или не дружит между собой и кому из учителей Колина нравится его излишняя мечтательность, а кому нет. Раньше это было их игрой: она детально описывала ему друга или учителя, и Майкл, обычно упускавший из вида подробности, заполнял пробел, называя имя. Но теперь ей нужно было справляться самой.

Она неуверенно улыбнулась блондинке и ее окружению и почти дошла до минивэна, как ее вдруг окликнули:

– Мэрили? Мэрили Данлап?

Отлично. Эта женщина запомнила не только ее имя, но и фамилию. Натянув радушную улыбку, Мэрили повернулась к ней:

– Ой, здравствуйте. Рада снова вас видеть.

Другие женщины расступились, как Красное море, блондинка подошла к Мэрили, и та вспомнила: в прошлый раз на ней был сарафан от «Лилли Пулитцер» и сережки с бриллиантами в два карата. Но имя так и не вспомнилось.

– Я вас искала. Хотела поговорить насчет классного часа с мисс Маршалл. Я вхожу в родительский комитет, и мне бы хотелось самой пригласить Лили.

Мэрили запомнила ее голос – женщина говорила с сильным южным акцентом, глотала согласные и растягивала гласные. Он отложился в памяти, потому что звучал в точности как голос матери Мэрили.

– Мы сегодня немного опоздали. – Внезапно почувствовав себя слишком низкорослой, слишком безвкусно одетой (темная юбка, пиджак), Мэрили ощутила сильное желание оправдаться. – Сын никак не мог найти новые ботинки. Они каким-то неведомым образом оказались в той коробке, в какой их купили, и отправились так далеко под кровать, что пришлось почти двадцать минут их доставать. А потом Лили опрокинула тарелку с кашей себе на юбку, и пришлось срочно гладить другую.