Ночь Хогги Дарна - [4]

Коул был поражен этим фактом, испытав скорее страх, нежели возмущение, чему сам удивился. Он принялся расхаживать по своей гостиной, размышляя о собственном юридическом статусе, о богатстве и мощи Белконти, и тут, наконец, в нем вспыхнуло негодование. В этот момент кто-то стукнул в дверь, и она распахнулась — на пороге стоял Хоукинс, прикативший сервировочный столик с едой.

— Что все это значит? Почему меня заперли? — возмущенно спросил Коул, протолкнув столик в комнату и выскочив в холл.

Хоукинс отпрянул и испуганно всплеснул руками, заверещав что-то на здешнем диалекте. Коул подошел к перилам лестницы и посмотрел вниз. Рядом с лестницей сидела гигантская фигура. Он не мог точно сказать, мужчина это или женщина. Но кто-то огромный сидел там и возился с чем-то, что лежало у него на коленях.

Коул вернулся в свои апартаменты, где его ждал ужин: вареная говядина, картофель, свекла. Простая, зато обильная пища. Он как следует перекусил и, наевшись, стал наблюдать в окно, как наступает ночь. Затем он проверил дверь — на этот раз она не была заперта. Пожав плечами, он выкатил столик в холл, а потом притворил за собой дверь.

Затем он задвинул внутренний засов и наконец забылся в постели в тяжелом, беспокойном сне.

Утром Коул приободрился и с аппетитом позавтракал, после чего решил провести рекогносцировку. Он находился в двухэтажном крыле здания: двери, которые вели в главный корпус, были на замке. Из-за «их доносились шум и голоса. Единственная незапертая дверь выводила в холл второго этажа; там был еще ряд комнат — таких же, как те, которые отвели Коулу. На первый этаж вела лестница, внизу были жилые помещения, а на южной стороне — библиотека. Дверь в сад не открывалась.

Мое королевство, горько подумал Коул. Узник государства!

Он обследовал библиотеку. Тристанийские книги, большей частью рыцарские романы, написанные лет триста назад каждый. Никакой периодики, ничего о Нью-Корнуолле. Коул переходил от окна к окну, глядя наружу, в ухоженный сад с цветочными клумбами и белыми песчаными дорожками. И тут он увидел девушку. Она стояла на коленях, одетая в серое платье без рукавов, и подравнивала живую изгородь. Коул заметил ямочки на локтях ее загорелых красивых рук. Девушка неожиданно обернулась, и он разглядел ее овальное лицо, обрамленное рыжевато-коричневыми локонами, лицо с маленьким носиком и твердым подбородком. Девушка казалась мрачновато-серьезной, и это выражение глаз совсем ей не шло. Глаза, как отметил Коул, были диковатыми.

После некоторых колебаний он пришел к выводу, что девушка вовсе не смотрит на его окно, всего лишь прислушивается. Затем она встала, подняла корзину с обрезанными ветками и плавно двинулась к углу дома. Прежде чем он смог продолжить наблюдение, перебежав к другому окну, появился мужчина.

На вид он был повыше Коула и выглядел массивным — как камень. Прямые черные волосы, падавшие на его плечи, были выстрижены квадратом надо лбом и, прихвачены белой повязкой. Тяжелое неулыбчивое лицо под темными полосками бровей хранило отпечаток свирепости. В его странной ньюкорнуоллской походке угадывалась скрытая сила.

Коул пересек холл и увидел закутанную в голубое фигуру у входа в крыло напротив. Девушки нигде не было. Он вновь испытал приступ страха; чтобы подавить этот страх, ему пришлось распалить в себе злость. Выглядывают изнутри, подумал он. Подсматривают за экологом, будто за незрячей птицей!

Когда Хоукинс принес второй завтрак, Коул набросился на служителя и потребовал встречи с Гартом Бидграссом. Старик бормотал что-то непонятное и пританцовывал, словно бойцовый петух. Расстроившись, эколог угрюмо поел и вновь спустился в библиотеку. Сад был пуст, и он вдруг решил открыть окно. Как-никак, а это — путь к спасению. Правда, от чего и куда? — этого он не знал и сам себе удивлялся, трудясь над запорами. Но стоило ему наконец справиться с ними, как в библиотеку снаружи вошла женщина. Она была по меньшей мере семи футов ростом. Коул вытянулся в струнку, сдерживая дыхание, Не глядя на него, женщина опустилась на колени и начала вытирать пыль на панелях из натурального дерева, которые тянулись вдоль стен между книжными секциями. У нее были длинные светлые волосы и кроткое, безучастное ко всему лицо. Бесформенная голубая одежда скрадывала очертания ее фигуры.

— Привет, — сказал Коул.

Женщина не обратила на него никакого внимания.

— Привет! — повторил он резко. — Вы говорите на галактическом английском?

Женщина взглянула на него пустыми голубыми глазами и вернулась к своей работе. Коул рассердился, но оставил ее в покое и поднялся в свои комнаты. Там он принялся сочинять записку для Гарта Бидграсса, еле уняв свое негодование, но тут же порвал ее и написал куда менее сдержанное послание. Когда Хоукинс доставил обед, Коул пренебрег его ворчливыми возражениями и сунул в карман старика свое заявление.

— Позаботьтесь, чтобы Бидграсс тотчас получил это! Вы слышите? Чтобы немедленно получил! — кричал он Хоукинсу.

С наступлением темноты Коул, изрядно нервничая и не собираясь ложиться спать, продолжал наблюдать за садом в неверном свете двух лун. Он увидел девушку, одетую в то же самое платье, вышедшую из другого крыла дома, и, повинуясь безотчетному импульсу, вознамерился перехватить ее.