Ночь эльфов - [7]

Когда они вышли из воды, девочка, прижавшаяся к груди матери, больше не плакала. Ллиэн положила ее на землю и осторожно вытерла. Она улыбалась, но в ее глазах стояли слезы. Потом она снова набросила широкую тунику, поданную ей Блодевез.

– Как ты ее назовешь? – спросила та.

Имя Моргана снова промелькнуло в голове Ллиэн. «Мирген», «Рожденная морем»… Это имя выдавало бы человеческое происхождение, и Ллиэн тут же отказалась от него.

– Пусть зовется Рианнон, «Королевская», – сказала она. – Чтобы никто не забывал, что она – дочь королевы.

Долину наполнял глухой рокот. Непрерывное бормотание монахов, стоны раненых, и гномов и людей, хохот уцелевших, иногда смех или визг маркитантки, заваленной кем-то из солдат. Лязг оружия, собираемого на поле боя и бросаемого в повозки. И надо всем этим – жужжащие рои мух и раскаленное солнце, давящее, словно свинец,– казалось, земля подрагивает под его тяжестью.

Все это время Пеллегун оставался в седле, молча объезжая поле этой огромной бойни и обливаясь потом под своими доспехами. И в то время как сенешаль во главе конницы расправлялся с жалкими остатками гномовской армии, король ощущал, как его охватывает ужас. Лужи крови, проломленные черепа, множество стрел, вонзившихся в землю, словно иголки в подушечку для рукоделия… Никто не осмеливался сказать ему ни слова с того момента, как он грубо оборвал Горлуа, вернувшегося с донесением из первых рядов победоносного войска, – как простого конюха. У него не было никакой радости по поводу уничтожения гномов – он испытывал лишь тошнотворное отвращение.

Пеллегун пришпорил коня, и тот поскакал галопом. Рыцари из его свиты замешкались всего на мгновение, затем тоже последовали за королем на своих мощных боевых конях.

– Назад! – закричал Пеллегун. – Двадцать шагов назад! Оставьте меня одного, черт возьми!

И снова пришпорил коня, чтобы отъехать подальше от свиты. Конь перепрыгнул через труп гнома и так резко ударил копытами о землю, что король невольно простонал – все тело болело, натертое грубыми скрепами между стальными пластинами доспехов. Пеллегун придержал поводья и пустил коня рысью, но ехать рысью оказалось не менее болезненно. Неподалеку росло несколько чахлых деревьев, дававших совсем немного тени, но все же это было лучше, чем ничего. На тонких ветках виднелись черные ягоды, называемые собачий виноград. Даже здесь лежали трупы… Как они могли оказаться в этом месте – ведь стрелы сюда не долетали?.. Король пустил коня шагом и выпустил поводья, чтобы откинуть забрало шлема. Его длинные седые волосы, перевитые золочеными шнурками, повлажнели от пота. Перед глазами мельтешили сверкающие точки. Он жадно хватал ртом воздух, а когда поднял руку, чтобы стереть пот со лба, то заметил, что она дрожит. Пеллегун закрыл глаза, и в тот же миг раздался ужасный вопль, а потом его конь зашатался и рухнул, словно земля внезапно разверзлась под его копытами. У Пеллегуна перехватило дыхание, когда он всей своей тяжестью ударился о землю. Одна нога оказалась придавленной телом коня, покрытого тяжелой попоной. Вокруг он увидел множество бородатых лиц, искаженных ненавистью. Это были гномы, выросшие словно из-под земли. Он не успел даже закричать, когда на него обрушилось лезвие боевого топора, рассекая кожаные латы и ломая ребра. Кровь хлынула потоком. В этот момент рыцари из свиты Пеллегуна ворвались в рощицу, и она наполнилась криками и лязгом оружия, но король уже ничего не слышал. Над ним склонилось чье-то лицо – длинные волосы, ниспадающие на плечи из-под шлема, всклокоченная рыжая борода, черные глаза, горевшие неукротимой злобой…

– Посмотри на меня! – проревел гном. – Я хочу, чтобы ты знал, кто тебя убил!

Пеллегун не мог ответить, но сощурил глаза, чтобы лучше его разглядеть.

– Я Рогор, правитель Казар-Рана, наследник престола Черной Горы!

Рядом с ними упал на землю гном, сраженный ударом копья, но Рогор даже не взглянул на него. Пеллегун кивнул, слабо улыбнулся и, собрав последние силы, проговорил:

– Это… справедливо.

– Что?

На губах старого короля выступила кровавая пена, и его голова бессильно упала на траву. Рогор еще какое-то время с ненавистью смотрел на него, потом поднялся, взмахнул топором и изо всех сил обрушил его вниз. Удар был таким резким, что голова короля откатилась на несколько шагов, словно било, сорвавшееся с цепи. Гном поднял ее за волосы, раскрутил, словно пращу, и швырнул в сторону королевских рыцарей.

– Тройн отомщен! – проревел он.

И бросился к горе.

Глава 3 В Элиандском лесу

В самом сердце леса, между небом и землей, простирался Элианд – город, сотканный подобно паутине из переплетенных веток и листьев и зарослей высоких, в эльфийский рост, желтых папоротников, образующих над землей свод, сквозь который просвечивало солнце. Некоторые эльфы строили свои жилища прямо на земле, под этим сверкающим сводом, некоторые – даже под землей, среди гладких буковых корней. Но большинство эльфов жили в кронах деревьев, под открытым небом, в шалашах, по виду даже отдаленно не напоминающих постройки, которые счел бы пригодными для жилья человек.

Этот огромный город был так надежно укрыт в гуще леса, что можно было пересечь его весь, даже не подозревая об этом – поскольку здесь не было слышно шума, привычного для человеческих поселений, не замечалось никаких передвижений, не чувствовалось запахов кухни. Эльфов не страшили холод и дождь, а их представления о комфорте вызывали у других народов немалое удивление. Поэтому они ничего не строили, и их города, какими бы большими они ни были, с точки зрения людей, представляли собой всего лишь безымянные лесные заросли. Однако Элианд был огромным и очень древним городом: он возник в те времена, когда первых человеческих укрепленных поселений вообще не существовало. Напрасно было бы искать здесь дворцы, торговые лавки или даже крепостные стены. Здесь не было ни улиц, ни площадей, ни места для общих сборов – разве что поляны. Но на всех деревьях были вырезаны руны, а на камнях еще с начала времен выбиты изображения – лица, растения или какие-то странные знаки, смысл которых позабыли уже и сами эльфы.