Ночь эльфов - [27]

Глава 7 Война Ллэндона

Крики Рианнон заставили ее очнуться. Ллиэн резко вскочила, словно от удара, и несколько секунд оставалась в этом промежуточном состоянии между сном и бодрствованием, дрожа всем телом и озираясь вокруг, как слепая. В глазах жгло от недавних судорожных рыданий, когда ей представлялось, что какая-то страшная, всеуничтожающая сила ввергает ее, обезумевшую от ужаса и боли, в бездонный темный колодец… Последние силы оставили ее. Взгляд ее упал на тело брата, и она резко отдернула руку, все еще лежавшую на его груди. Кожа Блориана уже потемнела. Кровь, потоком вылившаяся из его рта, теперь застыла на серебряной кольчуге, на траве и сухих листьях. Широко раскрытые глаза смотрели в небо. Ветер чуть шевелил длинные пряди черных волос. Рианнон снова заплакала, отчаянно дергая ручками и ножками. Ллиэн подхватила ее и инстинктивным движением поднесла к груди. Малышка тут же принялась жадно сосать молоко, посапывая и издавая горлом самые разнообразные звуки, которые вызвали у Ллиэн невольную улыбку. Потом она заснула, так и не отпустив соска, и Ллиэн продолжала сидеть неподвижно – обнаженная, измученная, прислушиваясь к шорохам леса, понемногу пробуждавшимся вокруг нее. Щебетанье лесных птиц, хриплое карканье ворона, слабый шорох листьев на ветру… Жизнь продолжалась, безразличная к недавней драме, разыгравшейся за густым занавесом тумана.

Ллиэн не знала, сколько времени она провела в таком оцепенении, пока, опустив взгляд, не увидела свои руки, все еще покрытые кровью брата, запятнавшей и тельце дочери. Она поднялась с гримасой боли – все тело горело от покрывавших его многочисленных царапин – и пошла, прижимая к груди Рианнон, обнаженную, как и она, сквозь мягкую прохладу леса, пронизанную лучами солнца. Между корнями невысоких молодых дубков она нашла ручеек и смыла кровь со своих рук и тела дочери, но главное – смогла напиться вволю. Здесь, в тени стоявших вокруг высоких деревьев, устремлялись вверх юные деревца, прямые, как копья, а также росли кусты бузины и шиповника, усеянные крупными сладковатыми ягодами, которые Ллиэн срывала на ходу. Казалось, лес будет тянуться до бесконечности: на смену высоким темным елям приходили ряды стройных буков, чьи серые гладкие стволы напоминали колонны, а кроны зеленели молодой листвой. Понемногу твердая земля под ногами Ллиэн, устланная обломками веток и опавшими листьями, сменилась густой травой, и даже на камнях появился мох, словно для того, чтобы внести свою лепту в королевское великолепие огромного леса, готовящегося к празднику солнцестояния. Но лето скоро закончится… Солнце понемногу утратит свою силу, листья пожелтеют, свежая трава пожухнет, а потом наступят холода… И лес перестанет быть убежищем.

Остроконечные уши Ллиэн непроизвольно дрогнули, уловив какой-то отдаленный плеск, и вскоре она вышла к небольшому источнику, слабо струящемуся из груды больших камней. Она почти удивилась, когда увидела рядом с ними крошечный прудик, заполненный прозрачной водой, дно которого устилали опавшие листья. Ллиэн с наслаждением погрузилась в него и искупала Рианнон, стараясь не поднимать со дна ил. Потом они обе заснули на теплом камне, в оранжевом пятне солнечного света, и спали до тех пор, пока Рианнон снова не заплакала, требуя молока.

Солнце уже клонилось к закату. Становилось прохладнее, от деревьев протянулись длинные тени. Рианнон завозилась и начала слабо постанывать, и Ллиэн крепче прижала ее к груди. Маленькое тельце почти заледенело. Эльфам холод не страшен, но из-за человеческого происхождения Рианнон не сможет выжить без тепла, здесь, в лесу. Придется разыскать одежду, кров, а также оружие, чтобы при необходимости защититься от диких зверей.

Ллиэн подумала о Блориане, своем брате, и ей стало тяжело оттого, что она оставила его лежать прямо на земле, даже не соорудив надгробия из веток и листьев, чтобы хоть ненадолго уберечь тело от хищников и разложения. Но Блориан был мертв, и ей прежде всего надо было думать о дочери – такой маленькой, слабой и хрупкой, дрожавшей у нее на руках. Она чуть было не умерла. При одной лишь мысли об этом Ллиэн вздрогнула от ужаса. К ее горлу снова подступил комок, и она склонилась над малышкой, пытаясь закрыть ее одновременно со всех сторон.

– Не плачь, моя маленькая фея, моя былинка… Мы построим себе красивый домик на эту ночь, вот увидишь!..

Нет, они не смогут оставаться здесь, жить в лесу, нагие, как звери… Нужно будет присоединиться к людям, какой бы ценой ни пришлось за это заплатить…

Ллиэн снова двинулась в путь, но теперь уже сознательно выбирала дорогу, прислушиваясь к шорохам и втягивая носом воздух, словно охотничья собака. Она шла к границе леса, определяя направление по солнцу или по мху на стволах деревьев.

Еще во время отдыха ветер донес до нее слабые запахи, указывающие на присутствие людей: дыма от костра и жареного мяса. Однако здесь, в низине, заросшей папоротником, лес все еще оставался густым. Значит, до опушки было еще далеко. Или же люди осмелились пробраться сюда, в самое сердце леса, несмотря на суеверный страх, который им обычно внушали эльфы? Ллиэн почувствовала, как в ней нарастает гнев от этого вторжения.