Ночь дракона - [3]

Он тяжело вздохнул:

— Конечно. Не стоило даже спрашивать. Мы не собирались воевать с людьми. Никогда.

— Вы бы все равно проиграли, — отрезала я. — Начнем с того, что вас слишком мало. К тому же большинство из вас вообще в кабале. Война — это, знаешь ли, не только ружья. Это еще и тактика и стратегия. Это лидеры, которых вам всегда не хватало. Если бы Чуждые готовились к войне, то уже давно бы ее начали.

— Да, Ниша, ты права.

Теперь в его голосе слышалось сожаление, и я сказала себе, что причин чувствовать себя виноватой у меня нет.

— Только среди нас есть те, кто считает, что рано или поздно наступит мир.

Я мрачно усмехнулась.

— Поэтому ты сидишь в контейнере, в цепях, на полпути неизвестно куда и кто знает зачем.

— Я знаю, что меня ждет, — возразил он. Низкий бархатный голос был совершенно невозмутим. — Рабом я не стану. Меня схватили не для этого. Из плена мне есть только один выход.

— Смерть, — прошептала я, игнорируя боль в груди. Мне сразу же захотелось увидеть его лицо, каким бы отвратительно чуждым оно ни было, чтобы выяснить: испугался ли он хоть немного мысли о смерти? Что-то не похоже, и я удержалась, сжав руки в кулаки, чтобы не протянуть руку и не снять покрытие.

— Ты знаешь, что тебя убьют.

— В конечном счете, да, — ответил он без тени страха и сожаления. — Думаю, моя смерть послужит высшим целям.

Я покачала головой, не зная, видит он меня или нет. Почему-то, несмотря на все, что я чувствовала к ему подобным, его смирение меня задело. Более того — взбесило.

— Ты просто сдался. Не пытайся представить это как дело чести.

— Иногда, Ниша Бессердечная, лучше славно умереть, чем вот так жить. Для меня, по крайней мере. Я с готовностью иду на гибель.

— Ну, тогда, наверное, ты или очень благороден или очень глуп, — отрезала я, напомнив себе, что это не мое дело. Его судьба — примет он ее с распростертыми объятиями или нет — уж точно не моя забота. Я развернулась и подобрала пустую банку из-под сои, еле двигаясь от злости. — Хватит с меня заумных разговоров на сегодня, — сказала я, страстно желая провести остаток ожидания в одиночестве кабины. — Отдохни немного. Скоро поедешь дальше.

Я спрыгнула с кузова и захлопнула дверь, закрыв контейнер внутри.

В кабине я заснула.

Как всегда, меня разбудил сон. Не тот ужасный кошмар о смерти родителей. Этот сон стал мне сниться вскоре после их гибели и приходил ко мне чаще, чем хотелось бы. В этот раз все было ярче — таким реальным, как будто наяву.

Солнечное небо. Сверкающая лазурь океана. И я парю над волнами, плавно скользя по воздушным потокам в бесконечные просторы.

Я резко очнулась, задыхаясь и дрожа.

Обычная реакция. Сама мысль о полете внушала мне ужас. И ревущие старые железяки, и редкостные Чуждые, не нуждающиеся ни в каких человеческих приспособлениях, чтобы подняться в небо, казались мне противоестественными. Я никогда не буду летать, даже и не подумаю об этом.

Отчаявшись унять разбушевавшиеся эмоции, я подняла водительское кресло и нащупала наручные часы, прицепленные к рулю. Механизм, такой древний, что показывал одно лишь время, все еще действовал в посттехнологическом веке. Я посмотрела на затянутые в перчатки руки улыбающегося черно-белого мышонка.

— Черт, я проспала больше двух часов.

В грузовике было тихо. Равно как и никакого шевеления на всем складе и никаких признаков клиентов, приехавших забрать мой груз.

— Когда уже мне заплатят и я свалю отсюда? — проворчала я, вылезая из грузовика, чтобы проверить кузов.

Открыв дверь, я услышала сухой надсадный кашель.

— Ты чего? — спросила я, забираясь внутрь и осторожно подступая к контейнеру. Вместо ответа последовал еще один приступ кашля и жуткий хрип.

— Тебе что, плохо?

Я осознала, что даже имени его не знаю — зачем оно мне нужно? Так же как без надобности мне было бежать за флягой с водой, когда я услышала рвотные позывы, но именно это я и сделала. Я убедила себя, что все лишь затем, чтобы Мистер Благородство-и-Высшая-Цель дожил до того момента, как мой клиент сам убьет его, если Чуждый и правда так стремится к этому.

Вернувшись, я запрыгнула в кузов. Чуждый тяжело дышал, всасывая воздух. В каждом вздохе слышался предсмертный хрип. Держа в руке флягу, я поспешила к ящику и дернула за свободный угол покрытия.

— У меня есть вода. Тебе нужно по…

Дар речи пропал, как только я подняла кусок пластикового брезента. Сквозь узкую щель между сбитыми деревянными досками на меня уставились глаза цвета жидкого золота. От пронзительного напряженного взгляда меня тотчас бросило в жар, но золотые глаза тут же закрылись и исчезли в сумраке ящика, а пленник захрипел еще сильнее.

— Не подходи, — просипел он из темной глубины. Судя по сухому и скрипучему голосу, в горле у него совсем пересохло. — Оставь меня. Это пройдет.

Я тихо выругалась, понимая, что ему гораздо хуже, чем он хочет мне показать, и обошла контейнер, снимая брезент. Несколько щелей между досками были такими узкими, что даже мизинец не проскользнет. Флягу не просунуть, не открыв ящик, а это исключено.

— Держись, — сказала я, — у меня идея.

Закрепив ремень фляги на плече, я подтянулась и взобралась на контейнер. Затем вытащила пробку. Внизу через просветы между досками за каждым моим движением следили горящие глаза цвета цитрина. У меня дрожал каждый нерв, предупреждая о том, что внизу притаилось нечто могущественное и чуждое.