Ночь длиною в жизнь - [8]

— Кто его трогал? — спросил я.

Шай засмеялся каким-то глухим горловым смехом.

— Господи, глядите, ребята: лейтенант Коломбо! Отпечатки пальцев брать будешь?

Шай темноволосый, подвижный и неугомонный, от носа к губам и между бровями залегли глубокие морщины. От него шибает нервной энергией, будто от электрокабеля.

— Только если вежливо попросишь, — ответил я ему. — Вы все его хватали?

— Да ни за что! — отозвалась Кармела, слегка пожав плечами. — Такая грязюка…

Я поймал взгляд Кевина. На секунду показалось, что я вообще никогда не уезжал.

— Мы с па хотели открыть, так заперто же… — сказала ма. — Я позвала Шая и велела захватить отвертку. А что такого? Непонятно ведь чей. — Ма бросила на меня воинственный взгляд.

— Верно, — ответил я.

— А как увидели, что внутри… Ох, меня в жизни так не трясло. Чуть сердце не выпрыгнуло; думала, инфаркт будет. Я так и сказала Кармеле: «Слава Богу, ты на машине, отвезешь меня в больницу, если что…» — Взгляд ма ясно говорил, что во всем буду виноват я, хотя она еще и не решила, как именно.

— Тревор за детьми присмотрит, ужином накормит, — пояснила Кармела. — Он просто молодец.

— Мы с Кевином приехали, заглянули внутрь, — сказала Джеки. — Что-то трогали, не помню, что именно.

— Привез порошок для дактилоскопии? — поинтересовался Шай. Он сгорбился у окна и наблюдал за мной, прищурившись.

— Привезу в другой раз, если будешь хорошим мальчиком. — Я достал из кармана куртки хирургические перчатки и надел их.

Па засмеялся глубоким, скрежещущим смехом; но смех превратился в беспомощный приступ кашля, сотрясающего папино кресло.

Отвертка Шая лежала на полу рядом с чемоданчиком. Я встал на колени и приподнял отверткой крышку. Два эксперта из Технического отдела мне кое-что должны, а пара очаровательных лаборанток ко мне неровно дышат, так что анализы сделают без шумихи, однако не обрадуются, если я буду без надобности лапать вещдоки.

Плотный комок ткани почернел от плесени и местами расползся от сырости. От него пахло, словно от сырой земли, — именно этот запах я уловил, как только вошел в комнату.

Я медленно, по одной, доставал вещи и выкладывал на крышку чемоданчика. Одна пара свободных джинсов с клетчатыми заплатками на коленках. Один зеленый шерстяной пуловер. Одна пара узких джинсов с молниями на лодыжках — Господь всемогущий, я узнал их; джинсы так обтягивали бедра Рози, что у меня перехватывало дыхание. Я продолжал работу не моргнув глазом. Одна мужская фланелевая рубашка без воротника — синие полоски на когда-то кремовом фоне. Шесть пар белых хлопковых трусиков. Длиннополая блузка в лиловых и синих «огурцах» почти насквозь прогнила; я подобрал ее, и из складок выпало свидетельство о рождении.

— Вот. — Джеки, перегнувшись через подлокотник дивана, озабоченно следила за мной. — Видишь? Сначала-то мы думали, ерунда: ребятишки дурака валяют, или кто-то слямзил чужое и решил спрятать, или какая бедолага, которую муж лупит, решила заранее приготовиться, чтобы в удобный момент сбежать, ну знаешь, как в журналах советуют? — Джеки снова набирала обороты.

Рози Бернадетта Дейли, дата рождения 30 июля 1966 года. Бумажка готова была рассыпаться.

— Детские шалости, говоришь? — сказал я. — Маловероятно…

Одна футболка с «Ю-2» — наверняка стоила бы сейчас несколько сотен, если бы не сгнила. Одна майка в бело-голубую полоску. Один черный мужской жилет — модно было одеваться, как Энни Холл. Один лиловый шерстяной пуловер. Одни бледно-голубые пластмассовые четки. Два белых хлопковых бюстгальтера. Один дешевенький портативный кассетник, паленый «Уокмен» — я несколько месяцев копил на него деньги, а последние пару фунтов достал за неделю до восемнадцатилетия Рози, помогая Бикеру Мюррею продавать пиратские видео. Баллончик дезодоранта «Шур». Десяток кассет с домашними записями; до сих пор можно разобрать названия на вставках, записанные круглым почерком Рози: «Ар-и-эм», «Ю-2», «Тин Лиззи», «Бумтаун рэтс», «Стрэнглерз», «Ник Кейв и Бэд сидз»… Рози бросила бы все на свете, но только не свою коллекцию записей.

На дне чемоданчика оказался коричневый конверт. Бумага внутри за два десятка лет слиплась от сырости; я тихонько потянул за край, и комок развалился, как промокший рулон туалетной бумаги. М-да, придется техотделу поработать… В пластиковом окошке конверта смутно виднелись обрывки печатного текста: «Лири — Холихед»… «отправление»… «30 мин».

Наши билеты на паром…

Все уставились на меня. Кевин выглядел совершенно расстроенным.

— Ну, по всему выходит, что это действительно чемоданчик Рози Дейли, — сказал я и начал осторожно укладывать вещи в чемоданчик. Бумаги положил на самый верх, чтобы лишний раз не трепать.

— Полицию вызывать будем? — спросила Кармела.

Па театрально закашлял, словно харкнуть собрался; ма кинула на него яростный взгляд.

— И что вы им скажете? — спросил я.

Ясно дело — об этом никто и не подумал.

— Двадцать с лишним лет назад кто-то запихнул чемоданчик в камин, — объяснил я. — Вряд ли это преступление века. Пусть Дейли сами в полицию звонят, но вряд ли копы серьезно приступят к расследованию «дела о забитой дымовой трубе».