Ночь быстрой луны - [10]

Желая проверить, насколько изменилась его чувствительность, Гусев несколько раз ущипнул себя за руку. Боль была обычной. «Странно. Значит, у меня не было ожога, иначе я сразу же почувствовал бы боль. Может, ствол холодный? Но… Этого просто не может быть — ствол не может быть холодным после очереди», — подумал Вячеслав и только сейчас вспомнил, что стрелял очередью и помимо пули, висящей сейчас в воздухе, должны быть и другие, которые, возможно, ещё просто не успели вылететь из ствола.

Через некоторое время из ствола и в самом деле появилась ещё одна пуля. Пуля выходила настолько медленно, что Вячеславу даже показалось, будто она застряла на месте, закупорив ствол.

Гусев взглянул в сторону мишени. Некоторое время он колебался, затем махнул рукой и пошёл вперёд. Подойдя к мишени, Вячеслав достал пулю из кармана и в буквальном смысле слова приставил её к «яблочку». Пуля совершенно свободно висела в воздухе точно напротив «десятки». Ещё раз оглянувшись на застывшего на исходной позиции Романенко, Гусев посмотрел на пулю и отправил её вперёд лёгким щелчком.

Как он и предполагал, пуля пробила мишень, словно та была сделана из папиросной бумаги и поплыла дальше, в сторону защитного земляного вала.

Вторая пуля уже почти полностью вышла из ствола и Гусев, взяв её двумя пальцами, проделал то же, что и с первой. Оставалось подождать третью.

«А если меня всё же заметят? Ведь есть «эффект двадцать шестого кадра»?! Могут возникнуть подозрения. Пока хватит», — решил Гусев и, вернувшись на исходную, вновь лёг на своё место и прицелился. Романенко лежал всё в той же позе.

«Хорошо бы теперь ускорить время», — подумал Гусев и тут же кожей лица ощутил лёгкий ветерок. Сразу же после этого появились первые низкие звуки, скорее напоминающие чьи-то глубокие, надрывные стоны. Окружающий мир зажил быстрее, словно и в самом деле подчинился воле капитана.

Всё вокруг задвигалось ещё быстрее и какие-то секунды спустя мир уже жил по своему обычному времени.

— Ну, как стреляется, Гусев? — спросил подошедший сзади Мухин.

Гусев и Романенко поднялись на ноги.

— Вроде бы ничего, товарищ полковник, — откликнулся Гусев.

— Сейчас посмотрим, — коротко бросил Мухин и потребовал у Вишневецкого доложить результаты стрельбы очередью.

Вишневецкий сходил к телефону и, вернувшись, с некоторым удивлением доложил:

— Романенко — двадцать один. Гусев — тридцать.

— Не перепутали? Очередью? — изумлённо переспросил Мухин.

— Так доложили, Алексей Иванович! — пожал плечами Вишневецкий. — Я тоже, если откровенно, сомневаюсь. Гусев очередью из трёх патронов никогда больше пятнадцати не выбивал…

— А ну, пойдём, сами посмотрим на этот феномен! — предложил Мухин и они вчетвером пошли к мишеням.

Мухин сразу же направился к мишени Гусева, не обращая никакого внимания на мишень его напарника. Остальные шли вслед за командиром.

Середина мишени Вячеслава была точно выбита в «десятке» и Мухин, долго и придирчиво осматривавший мишень, несколько раз попробовавший её пальцами с двух сторон, наконец, выпрямился и заявил:

— Действительно — три десятки. Я впервые вижу такую кучность. Если бы не знал наверняка, что было всего три патрона, я бы предположил и четыре «десятки». Не могло быть четвёртого патрона?

— Нет, Алексей Иванович — всего по три заряжали! — заверил Гусев.

— Видимо, такая картина из-за кучности. После первых двух попаданий мишень в середине чуть треснула, а третья пуля выбила сразу два куска фанеры. Вот и кажется, что было четыре попадания, — вынес своё решение Мухин. — Это, пожалуй, рекорд у нас в области, а?!

— Я думаю, что и по Республике рекорд! — поддержал Вишневецкий и весело посмотрел на Гусева: — Что с тобой сегодня, Слава — одиночными мажешь, а очередью одни «десятки» выбиваешь?

— Вы ведь сказали «соберись», вот я и собрался. А вначале мазал, потому что нервничал — всё вчерашние события вспоминал, — пояснил Вячеслав.

— Кстати, Артём Фёдорович — вот об этом нам надо поговорить после стрельб поподробнее, — заметил Мухин Вишневецкому, и они вместе медленно пошли к машине начальника.

— Ну ты даёшь — прямо «ворошиловский стрелок» сегодня! — удивлённо заметил Романенко. — Может, у тебя вчера через полтергейст сверхвозможности открылись, а?

Гусев вздрогнул, но тут же овладел собой и пожал плечами:

— Какой там полтергейст — повезло просто! Ведь выигрывает кто-то лотерею?! Вот и мне повезло!

— С чем и поздравляю — Вишневецкий, похоже, был доволен! — улыбнулся Романенко.

— Ещё бы! Особенно после моих промахов одиночными, — согласился Вячеслав и они, отсоединив магазины и, сделав по контрольному щелчку спускового крючка и направив при этом автоматные стволы в небо, тоже пошли к машинам.

Романенко шёл первым. Вячеслав пристально рассматривал то спину, то поросший жёстким ёжиком светлых волос затылок своего товарища. Гусеву что-то не нравилось. Ему казалось, что Романенко что-то не договаривает. Во всяком случае, за годы совместной работы Вячеслав хорошо изучил манеру Андрея скрывать свою настороженность за внешне доброжелательными, лёгкими шутками. «Он не случайно спросил про полтергейст… Не случайно… Это ключевая фраза. Она не была случайной. Может быть, Андрей что-то видел?!» — думал Гусев, продолжая буравить взглядом спину своего товарища.