Ночь богов. Книга 1: Гроза над полем - [80]

На самом деле Хвалис возвращался от вятичей далеко не таким напуганным и неуверенным, как думали дети Семилады. В главном обещания Галицы сбылись: на прощание князь Святко заверил его в своей дружбе и даже намекнул, что зимой привезет ему в жены свою дочь – ту самую, от которой отказался Лютомер. А Доброслав весьма прозрачно давал понять, что если у Хвалиса появится новая возможность извести оборотня, то они, вятичи, всегда рады ему в этом помочь. Чувствуя за спиной силу, Хвалис без страха смотрел в волчьи глаза Лютомера и его сестры. Он ясно понимал, что они все знают и не собираются его прощать, но они молчали, и это уже была его победа. Меньшая, чем он надеялся, но победа. Тем более что после возвращения из похода в Ратиславле его стали уважать больше, признав в нем наконец мужчину и воина. Еще бы жениться на хорошей знатной невесте с сильной уважаемой родней – и можно вступить в открытую схватку с оборотнем, который, не имея жены, не числясь среди взрослых мужчин и вообще членов рода, был как бы и не сын Вершине вовсе.

Кроме наблюдений за Хвалисом, у Лютавы нашлись на пиру и другие дела.

– Ярко мне снился сегодня, – шепотом рассказывала ей Молинка, отведя в уголок. – Будто приходит он ко мне, красивый такой, кудри золотом горят, в глазах огонь. Будто обнимает он меня, целует, говорит: лада моя, не грусти, скоро буду я с тобой!

Сначала Лютава не нашла тут никаких поводов для тревоги – чудное ли дело, когда влюбленной девушке снится жених? Но сны эти повторялись ночь за ночью и не шли Молинке на пользу – бледная, без румянца на щеках, с темными тенями возле глаз, она худела и дурнела день ото дня все заметнее.

– Береги дочь твою, матушка! – как-то сказала Любовидовне Галица. – Давеча вышла я ночью по нужде, да и видела – прилетел Змей Огненный, над крышей твоей искрами рассыпался да и пропал. Не к тебе же летал, не к меньшой твоей, а видно, к старшей. Тоскует о женихе, вот змей ее и выследил!

Как ни мало большуха уважала Галицу и доверяла ее суждениям, сейчас приходилось признать, что пронырливая челядинка права. Судя по словам Молинки, к ней приходил молодой парень, точь-в-точь похожий на Ярко, но с золотыми кудрями, с огнем в глазах, и именно после его ласк она просыпалась разбитая и обессиленная. Любовидовна пробовала сам проследить за незваным гостем, но каждую ночь на нее нападал такой вязкий и глубокий сон, что побороть его не удавалось.

Позвали Лютаву.

– Ты за ней в вятичах не уследила, теперь сделай что-нибудь, – сказала большуха и тут же принялась просить: – Помоги, доченька! Ты же – Волчица Лютая, тебе богами дано вражеский след следить. Прогони ты этого гада, а то ведь потеряем Молинку! Уж тогда лучше бы ей там, у вятичей, замуж пойти – все бы живая была да еще счастливая!

Любовидовна понимала, насколько нежелательны для угрян сейчас брачные связи с вятичами и вообще русами, но материнская любовь одолевала, – всей душой жалея дочь, она сама уже готова была просить мужа отпустить Молинку за Ярогнева оковского.

И Лютава, вооружившись сулицей, перебралась жить в Ратиславль, в землянку Любовидовны. Легкое копье было не игрушкой, а ее обрядовым оружием, и она очень неплохо умела с ним обращаться. Под руководством Хортогостя она еще в отрочестве выучилась ловко и метко бросать его в цель, и, хотя воевать ей приходилось пока только с врагами на тайных тропах Навного мира во время различных обрядов, против живого врага сулица послужила бы не хуже.

Молинку уложили между матерью и сестрой, Лютава устроилась на краю лежанки, положив сулицу на пол так, чтобы легко могла схватить. Она собиралась вообще не спать, но, когда приблизилась полночь, сразу поняла, о чем говорила Любовидовна: неодолимая истома сковала все тело. Сознание плыло, веки опускались сами собой. Сон был наведенным, она отчетливо видела это, у нее не хватало сил его сбросить. И чары исходили не от человека, а от какого-то иного, более сильного существа. Так же Семислава не могла одолеть чар, которые накладывал на нее сын Велеса – сковывая по рукам и ногам, не давая развернуться ее собственным способностям…

– Не спи! – вдруг гулко произнес внутри ее сознания знакомый низкий голос.

Где-то рядом распахнулась пропасть: Лютаву облил мгновенный ужас, что-то огромное, черное надвинулось на нее, грозя поглотить. Но эта же чернота была источником новых, свежих сил. К ней на помощь пришел дух-покровитель: она не могла даже сама позвать его, но он пришел без зова, чувствуя, что ей нужна подмога.

– Проснись! Вставай! – низким голосом рокотала чернота. – Проснись, Лютая Волчица, враг твой близко!

Встряхнувшись, Лютава сбросила вязкие чары наведенного сна, и они рассыпались, как насквозь прогнившая ткань. Она соскочила с лежанки, одновременно хватая с пола сулицу. И увидела.

Сквозь кровлю полуземлянки просачивалось целое облако пламенеющих искр. Казалось, идет огненный дождь, и Лютава невольно отпрянула, чтобы не обжечься. А искры собрались тесной стаей и вдруг слились в человеческую фигуру.

Лютава даже оторопела, хотя ждала чего-то похожего. Перед ней стоял княжич Ярогнев, сын Рудомера оковского! Она хорошо помнила эту статную фигуру, лицо с правильными чертами, мягкую ложбинку на подбородке, большие ясные глаза, кудри, красиво обрамляющие прямоугольный лоб… Вот только кудри имели цвет пламени, и в глазах вместо небесной голубизны горел тот же огонь. Парень был обнажен, а в чертах красивого лица жило немного дикое, хищное и притом веселое выражение. У того Ярко, что на Зуше, она никогда не замечала подобного. От этого все лицо ночного гостя стало жестким, и его красота не прельщала, не обманывала – это было очень опасное существо.