«No Woman No Cry»: Моя жизнь с Бобом Марли - [55]

Я помню одну ночь — думаю, это было в Париже, — когда Боб вернулся в гостиницу с полностью разбитым пальцем, и на следующее утро нам пришлось вызвать доктора. Одновременно с приходом доктора принесли газету, на первой полосе была фотография Боба, отплясывающего с очередной Королевой красоты. Я только и могла, что повторять:

— Не надо было. Не надо было после концерта идти на танцы с больным пальцем, а если уж идешь, то надевай тапки.

Тогда я ясно поняла, что Боб забыл и думать о себе, иначе инстинкт самосохранения уже сработал бы. Что же до любовных приключений, то я говорила ему:

— Если ты делаешь что-то одно, не трать свои силы на другое, ты этим ослабляешь себя. А вместе со слабостью приходит потеря сопротивляемости. Чем больше ты отдыхаешь, тем для тебя же лучше.

А он злился:

— Да ты просто ревнуешь! Чего еще ждать от жены…

У нас случались такие перепалки. И некоторые люди даже пытались настроить его против меня. Но потом я сказала себе: «Если единственный результат подобных скандалов — то, что обо мне начинают плохо думать и так же со мной обращаться, значит, все впустую. Потому что если ты сам не заботишься о себе, Боб, то ты не любишь себя, а если не любишь себя, то не можешь любить и меня. Ты должен любить себя, не давай другим людям любить тебя больше, чем ты сам себя любишь, это неправильно. Пусть среди них есть настоящие поклонники твоей музыки, но есть и другие — вампиры, сосущие твою кровь, твою энергию, они только говорят, что любят тебя, потому что ты мелькаешь в газетах и по телевизору».

И я поняла, что так и происходит, когда теряешь контроль. Я теряла последний контроль над ним, и, как меня и предупреждали давным-давно, это пришло вместе с успехом, с превращением в звезду, с мыслями вроде «я слишком занят, чтобы уделять тебе время». Зло просачивалось под разными благовидными предлогами: «Вот то, что я должен сделать, обязан сделать, чтобы стать человеком, чтобы заработать денег и отдать детей в школу; я должен работать в полную силу». Хотя я знала, что у Боба есть своя миссия в жизни, он во многом сбивался с пути из-за окружавших его прилипал — не важно, был ли он прав или нет, они всегда говорили ему «да». А я говорила: «Мы теряем духовный аспект нашей мечты».

Потом настало время, когда вибрации начали меняться. После того как Боб начал работать с «Island», я не участвовала ни в его финансовых решениях, ни в подборе персонала. В итоге Дон Тейлор был уволен с позиции менеджера Боба, и его место заняли Дэнни Симс и Алан Коул. Дэнни Симс — тот самый, что годами продавал наши демо-записи и присвоил права публикации на ранние песни Боба. Я подумала: «Ну и ну, что происходит?»

В конце сентября мы прибыли в Нью-Йорк для выступления с «The Commodores» в Мэдисон-Сквер-Гарден. Другие члены группы были поселены отдельно от Боба, в «Грамерси-парк-отеле», а Боб находился в «Эссекс-ха уз» на Централ-Парк-Саус. Прежде нас никогда не селили в разные гостиницы. Позже я слышала, что какие-то проходимцы, растаманы из Бруклина, присоединившиеся к туру, что-то ему предложили, хотя я не знаю, принял ли он их предложение.

После шоу Боб не спал всю ночь, так он мне сказал потом. Я позвонила ему на следующее утро, а это было в воскресенье, чтобы спросить, не хочет ли он сходить в церковь, потому что обычно, если мы оказывались в городе, где была эфиопская православная церковь, мы обязательно ее посещали. На мой звонок ответила Паскалин из Габона. Когда она подняла трубку, я подумала: странно, что она делает там в эдакую рань. Потом трубку взял Боб и сказал, что не хочет в церковь, что было само по себе необычно, но еще и голос его показался мне странным, поэтому я спросила:

— Что случилось? Ты не спал ночью?

Он признался:

— Вообще-то нет.

Дальше он сказал, что с ним все в порядке, но в церковь он не пойдет, а за мной пришлет лимузин. Тем не менее в его голосе звучала какая-то отрешенность.

Со мной была Минни, и поскольку я не могла избавиться от чувства тревоги, я попросила ее:

— Поезжай туда и посмотри, что происходит, потому что у меня дурное предчувствие… — Все действительно выглядело подозрительно.

Когда Минни приехала и вошла в комнату, где находился Боб, она посмотрела на него и — как она сказала мне много лет спустя — увидела Смерть. Ей он показался привидением. Потом они рассказали нам, что случилось: Боб упал, когда бегал в Центральном парке. Они с Аланом Коулом решили пробежаться трусцой, чтобы взбодриться, и прямо на бегу Боб почувствовал, что его тело отказывает. Когда он хотел повернуться к Алану и сказать об этом, то не смог ни шевельнуть головой, ни раскрыть рот, а просто рухнул на землю. Теперь они ждали, пока появится доктор Дэнни Симса. Однако Боб настаивал, чтобы мы ехали к месту следующего концерта, в Питтсбург, с тем, чтобы они нагнали нас там.

Никто не рассказал мне о падении Боба, что, по-моему, было неуважительно и подозрительно. С другой стороны, образ жизни так изменился, так много людей было вовлечено в его жизнь, что Боб уже ничего не контролировал. Посторонние люди взяли в свои руки его жизнь, и я не знала — а может быть, он и сам не знал, — что он ест или курит. Я до сих пор не в курсе, хотя за многие годы наслушалась историй о том, что происходило в мое отсутствие.