Низина - [2]

Собственно говоря, из-за них река Ади-Ганга, на берегу которой располагался «Толли-клаб», превратилась теперь в некое подобие канализационной трубы на юго-востоке Калькутты. Вот поэтому клуб и обзавелся дополнительными стенами.

Субхаш и Удаян не нашли никакой проволочной сетки. Они просто остановились там, где стена была пониже. Здесь через нее можно было перелезть. Карманы шорт у мальчишек оттопыривали мячи для гольфа. Бисмилла сказал, что на территории они найдут еще много таких валяющихся мячей на земле, как стручки тамариндовых деревьев.

Удаян перебросил через стену клюшку и одну из канистр. На другую канистру встал Субхаш.

— Сложи руки в замок! — сказал Удаян.

В те времена ростом он был на несколько дюймов ниже брата.

Субхаш сложил руки в замок и тут же ощутил на них тяжесть ноги брата, потертую подошву его сандалии, затем вес его тела. От тяжести он даже немного присел. Удаян проворно вскарабкался на стену и уселся поперек, как в седле, свесив ноги.

— Мне постоять на стреме снаружи? — спросил Субхаш.

— Да ну, тоже мне радость…

— А что ты там видишь?

— Залезай сам и посмотришь.

Субхаш прислонил плотнее к стене канистру, встал на нее и вдруг почувствовал, как прогнулась под его весом непрочная опора.

— Ну, давай, Субхаш!

Удаян перевалился через стену, держась за край одними пальцами, потом разжал их и плюхнулся вниз. Субхашу было слышно только его пыхтение.

— Ты в порядке?

— Ну да. Давай теперь ты!

Субхаш ухватился руками за стену и, согнув колени, подтянулся. Он даже не знал, что расстраивало его больше — отвага брата или собственная трусоватость. Субхашу уже исполнилось тринадцать лет, а Удаян был на пятнадцать месяцев младше. Но Субхаш как-то совсем не воспринимал себя отдельно от брата. Младший брат всегда, неизменно присутствовал во всех, даже в самых ранних, его воспоминаниях.

Они вдруг оказались словно бы уже и не в Толлиганге. Из-за стены по-прежнему слышался шум улицы, но ребята уже не могли видеть ее. Теперь их окружали толстенные стволы курупит и эвкалиптов, густые кусты каллистемона и плюмерий.

Субхаш никогда не видел такой травы — словно расстеленный на земле ковер. Волнистый ковер, повторявший очертания песчаных дюн в пустыне или возмущенной поверхности моря. Этот яркий ковер так идеально подстригли, что на ощупь он показался сродни мху. Земля под этим «мхом» была гладкой, как лысая голова, и на ее фоне трава казалась значительно светлее.

Подросток никогда в жизни не видел сразу столько цапель, взмывавших в воздух при его приближении. Деревья отбрасывали сумеречные тени на лужайки. Их гладкие ветви стыдливо колыхались, словно женские груди под одеждой.

Оба брата испытывали волнительную оторопь от увиденного великолепия на закрытой территории, их тут же охватил страх быть пойманными. Но подростков не засек ни один сторож, ни один пеший или конный охранник, никто не заметил и не погнал оттуда.

Про свой страх они забыли, как только увидели множество флажков, воткнутых там и сям, и вырытые в земле лунки с покрытием внутри. Повсюду в песчаных ямках блестела вода. Своими очертаниями они напоминали каплю, если ее разглядывать в микроскоп.

Братья старались держаться подальше от главного входа, не решались приблизиться к зданию клуба, где парочки иностранцев прогуливались под ручку или сидели в плетеных креслах. Бисмилла уже несколько раз им рассказывал про день рождения ребенка из британской семьи, оставшейся жить в Индии, — про этот праздник с вкусным мороженым, катанием на пони и тортом, в котором горят свечи. Хотя премьер-министром был Джавахарлал Неру, главную приемную залу украшал портрет молодой английской королевы Елизаветы II.

В дальнем пустынном углу этих владений, где кроме братьев был еще только случайно забредший буйвол, Удаян неистово бил по мячу. Задрав руки над головой и принимая нужные позы, он размахивал клюшкой, словно боевым мечом. Когда Удаян слегка повредил лужайку и уже утопил несколько мячиков в одном искусственном водоеме, тогда братья отправились искать мячи на поле.

Субхаш стоял на стреме и прислушивался, не раздастся ли на дорожке из битого красного кирпича приближающийся стук копыт. Но пока ему было слышно только, как дятел долбит клювом дерево и как где-то на территории человек косит траву.

Поодаль там и сям виднелись рыжевато-коричневые в серую крапинку шкуры рассевшихся на траве шакалов в ожидании наступления ночи. Некоторые животные, как только сумерки чуть сгустились, уже начали делать первые пробные вылазки в поисках добычи. Их отрывочные подвывания эхом разносились по округе, давая мальчишкам понять: час поздний и пора им возвращаться домой.

Канистрами мальчишки распорядились так: одной снаружи пометили место преодоления стены, а другую спрятали на территории в кустах.

Когда они потом приходили сюда, Субхаш собирал птичьи перья и дикий миндаль, любовался стервятниками — как они купались в лужах, а потом сушили растопыренные крылья.

Однажды он нашел яичко, выпавшее из гнезда какой-то пичужки. Он бережно отнес яичко домой и поместил его в керамическую банку из-под магазинных сладостей, на дно положил несколько прутиков. А когда из яичка никто не вылупился, зарыл его за домом в саду, под манговым деревом.