Я смотрю на Йена, который сидит в кресле рядом с моим. Он не потрудился включить свой монитор. Вместо этого он наблюдал за ходом марсохода на моем, его хмурый взгляд был глубоким и озабоченным. Сегодня утром, когда я поправила воротник его рубашки и сказала ему, как хорошо он выглядит в синем, он ничего не ответил. Честно говоря, я не думаю, что он вообще меня слышал. Он был очень, очень озабочен в течение последней недели. Что я нахожу… довольно милым.
— Направляемся прямо к цели. Марсоход находится примерно в пятнадцати метрах от поверхности, и… мы получаем некоторые сигналы от MRO. УВЧ выглядит хорошо.
Я протягиваю руку, чтобы провести пальцами по его пальцам под столом. Это должно было быть просто мимолетное, успокаивающее прикосновение, но его рука сомкнулась вокруг моей, и я решила остаться.
С Йеном я всегда решаю остаться.
— Тачдаун подтвержден! Serendipity благополучно приземлился на поверхность Марса!
Зал разражается аплодисментами. Все встают со своих мест, аплодируют, хлопают, смеются, прыгают, обнимаются. И в восхитительном, триумфальном, сияющем хаосе управления полетом я поворачиваюсь к Йену, а он поворачивается ко мне с самой широкой, самой сияющей улыбкой.
На следующий день наш поцелуй был опубликован на первой странице «Нью-Йорк Таймс».
