Низами - [68]

Но, с другой стороны, многое в этом отрывке как будто препятствует такому пониманию. Заключительные строки содержат как бы описание последних минут поэта; более того, приводятся даже сказанные им с улыбкой последние слова. Было бы крайне трудно допустить, что Низами уже вперед намечает те последние слова, которые скажет при смерти, правда, слова, не носящие какого-либо характерно индивидуального отпечатка. Можно было бы высказать довольно смелое предположение: не является ли автором этих строк сын Низами, Мухаммед, самый близкий к нему человек, знавший весь ход его жизни и к тому же еще, как указывает сам отец, обладавший и значительным поэтическим талантом? Решить этот вопрос на основании имеющихся у нас материалов пока невозможно. С уверенностью можно сказать только одно - что эти строки, безусловно, написаны уже в XIII веке и не могут быть позднейшим добавлением. Установить полную дату его смерти на основании только этой одной приписки едва ли возможно, и приходится думать, что "она падает приблизительно на годы после 1211 года.

* * *

Проследив весь жизненный путь поэта, мы смогли убедиться, что в сущности о его жизни мы знаем очень мало. Произведения Низами открывают перед нами его внутренний рост, показывают круг его мыслей, но о деталях личной жизни говорят весьма мало. Вероятно, эта жизнь не была богата внешними событиями. Мы видели, что хотя Низами и посвящал свои поэмы и лирику коронованным особам, но придворным поэтом его все же назвать никак нельзя. При дворе Низами появился всего лишь один раз, и то по специальному приказу. Здесь, можно, и лежит причина того, что его гениальные творения оплачивались очень плохо. Получение ценных даров очень часто зависело не от таланта и знаний поэта, а от его умения понравиться, втереться в доверие, во-время сказать удачную шутку, в случае необходимости стать не столько поэтом, сколько шутом. На это Низами не шел и при своих взглядах итти и не мог. Но понятно, что пригревшаяся возле правителя клика прихлебателей стремилась не давать ходу присылавшимся стихам. В отсутствие автора было легко осыпать "его произведения насмешками, уличать его в плагиате и клеветать на него. Отсюда и жалобы Низами на завистников, недоброжелателей, его заявление о том, что успех достается только бесталанным подлецам, а истинный талант всегда остается в тени. Низами хотел бороться только при помощи своего гениального слова, но в то суровое время такое благородство не могло привести к цели. Потому-то он оказался обойденным в смысле мирских благ. История оказалась справедливой. От всех придворных поэтов Ильдигизидов и Ширваншахов сохранились лишь небольшие фрагменты; даже имена многих соперников Низами нам неизвестны. Творения же Низами дошли до нас хоть и сильно пострадавшими от неграмотных переписчиков, но зато почти целиком.

Мы видели, что все пять поэм Низами составляют, каждая в отдельности, законченное целое и возникали самостоятельно. После его смерти неизвестный нам редактор соединил их в одно целое и дал им название «Хамсэ» («Пятерица»). В рукописях мы обычно и находим их объединенными под этим общим названием. Это объединение, конечно, произведено механически, но, как мы уже видели, известное основание для него все же есть, ибо, в сущности говоря, единая идея проникает четыре поэмы и связывает их вместе.

«Хамсэ» на века определила собой развитие поэмы на Ближнем Востоке. С XIII века начинается непрерывный ряд попыток повторить такое же сочетание. Попыток было весьма много, но добиться признания из преемников Низами все же мало кому удалось. Более или менее широкую известность получила. «Пятерица» индо-персидского поэта Эмир Хосрова из Дели (1253-1325), а также «Седьмерица» выдающегося гератского поэта Абдуррахмана Джами (1414-1492). Среди народов, говорящих на тюркских языках, творения Низами были почти вытеснены великолепной «Пятерицей» знаменитого Алишера Навои (1441 -1501), написавшего свои пять поэм на среднеазиатско-тюркском литературном языке, являющемся предком современного узбекского литературного языка.

Метры, избранные Низами для своих поэм, до наших дней остались связанными с созданными им типами поэмы: дидактической, романтико-героической, романтико-сентиментальной, авантюрной, героической. Отступления от этого канона и сейчас производят впечатление некоторой необычности.

Если Низами избегал шахских дворов, то для тех, кто нуждался в его помощи и совете, дверь его всегда была открыта. Он сам говорит об этом в «Книге славы»:

Двери мои ни перед кем не закрывай,

Ибо непохвально закрывать двери.

Раз слово дало нам имя «море»,

То и двери должны быть широки, как море.

Открой же дверь дома, полей вход в него водой,

Как лука, разбей шатер посреди руин.

Пусти входить приходящих,

Пусть смотрят на царя поэтов.

Огромные познания Низами во всех областях наук, жизненный опыт я нравственная высота его поучений должны были производить на посетителей неизгладимое впечатление.

В те времена широкие массы все такие исключительные свойства склонны были объяснять святостью жизни. Вероятно, еще при жизни пе-эта по всему миру начали распространяться слухи о мудром шейхе, сложились легенды о его чудотворных способностях.