Ниточка памяти - [17]

— А что мы используем вместо денег и документов? Эта поездка обойдётся не в одну сотню. Если только, — добавил я, — нам не попробовать наняться на какое-нибудь судно. Но и это не пройдёт: нам всё равно понадобятся паспорта плюс профсоюзные карточки и членские билеты моряка.

— А ваш друг, — напомнил мне Фостер, — тот, который занимается паспортами. Смог бы он сделать и остальные документы?

— Думаю, что да, — ответил я. — Но за это надо платить.

— Я уверен, что как-нибудь мы сможем расплатиться, — сказал Фостер. — Сходите к нему, пожалуйста, завтра утром.

Я окинул взглядом обшарпанную комнату. Жаркий ночной воздух шевелил на подоконнике увядшую герань в консервной банке. С улицы поднимался запах плохой кухни и ещё худшей канализации.

— По крайней мере, — произнёс я, — мы сможем убраться отсюда.

ГЛАВА V

Солнце почти село, когда мы с Фостером вошли в бар “Старый грешник” при гостинице и разыскали свободный столик в углу. Я наблюдал, как Фостер раскладывал на нём свои карты и бумаги. За нашими спинами слышались приглушённые голоса и звуки втыкающихся в мишень стрелок игроков.

— Когда вы, наконец, оставите свою затею и признаете, что мы зря теряем время? — спросил я. — Уже две недели мы топчем землю в одном и том же месте, а результата никакого.

— Мы ещё находимся в начале наших поисков, — мягко возразил Фостер.

— Вы повторяете это в сотый раз, — буркнул я. — Если когда-то в этой груде камней и было что-либо, то теперь его там уже давно нет. Годами археологи копались в этом месте, но так ничего и не нашли.

— Они не знали, что искать, — сказал Фостер. — Они занимались поисками доказательств его религиозной значимости: останки людей, принесённых в жертву, и тому подобное.

— Мы ведь тоже не знаем, что ищем, — заметил я. — Если только вы не предполагаете найти своих Охотников под каким-нибудь расшатанным камнем.

— Вы так язвительно об этом говорите, — произнёс Фостер. — А я не считаю такой вариант невозможным.

— Знаю. Вы внушили себе в Мейпорте, откуда мы бежали как два идиота, что за нами гонятся Охотники.

— Из того, что вы мне тогда рассказали об обстановке… — начал было Фостер.

— Я знаю. Вы не считаете это невозможным. Ваша беда заключается в том, что вы не допускаете иной мысли. А мне бы жилось легче, если бы вы признавали невозможность некоторых вещей. Например, гномов, которые водятся в Стонхендже.

Фостер посмотрел на меня с лёгкой улыбкой. Прошло всего несколько недель с тех пор, как он очнулся ото сна и стал похожим на представителя высшего сословия, который не может решить, быть ли ему проповедником или кинозвездой; а его покладистый и невинный вид уже улетучился. Он быстро учился, и с каждым днём я замечал, как его прежняя личность проявляется все сильнее и, несмотря на мои попытки сохранить за собой главенствующую роль, все больше доминирует в наших отношениях.

— То, что гипотеза у вас практически сразу же становится догмой, — сказал Фостер, — является недостатком вашей культуры. Вы ещё слишком мало отошли от своей эпохи неолита, когда слепое усвоение знаний, накопленных племенем, имело значение для выживания. Научившись механически, не понимая сути, вызывать бога огня из дерева, вы стремитесь распространить этот принцип на все “установленные факты”.

— Ну, вот вам установленный факт, — ехидно сказал я. — У нас осталось пятнадцать фунтов, это, примерно, сорок долларов. Пора решать, куда мы двинем отсюда, пока кто-нибудь не догадался проверить наши липовые документы.

Фостер покачал головой:

— Я не удовлетворён тем, что мы не проработали все возможности. Я проанализировал геометрические соотношения между различными элементами, и у меня появилось несколько идей, которые мне хотелось бы проверить. Я подумал: хорошо бы сходить туда ночью и поработать в отсутствие обычной толпы туристов, наблюдающих за каждым твоим шагом.

Я застонал:

— Вы меня убьёте! Придумайте что-нибудь получше. Или хотя бы другое.

— Мы возьмём здесь что-нибудь перекусить, а как стемнеет — пойдём, — предложил Фостер.

Хозяин бара принёс нам тарелки с холодным мясом и картофельный салат. Я жевал тонкий, но упругий ломоть ветчины и думал о всех тех людях, которые где-то усаживались за столы с изысканными блюдами среди сверкающего серебра и хрусталя. Уж слишком много было в моей жизни дешёвых забегаловок, слишком много этой жареной по-французски картошки. Я даже, казалось, чувствовал всю её тяжесть, лежащую камнем в моем желудке. Я все больше удалялся от острова моей мечты… И виноват в этом был только я сам.

— “Старый грешник”, — вздохнул я. — Это — про меня.

Фостер взглянул на меня.

— Занятные названия у этих старых пабов, — заметил он. — Я полагаю, в некоторых случаях их происхождение теряется в глубокой древности.

— И почему только они не придумали что-нибудь более весёлое, — сказал я. — Например, бар “Рай и гриль” или кафе “Счастливый час”. Вы заметили вывеску, которая болтается снаружи?

— Нет.

— Изображение скелета, который держит поднятой одну руку, как евангелист-янки, предрекающий конец света. Его видно отсюда через окно.

Фостер обернулся и посмотрел на выцветшую от непогоды вывеску, которая поскрипывала на ветру. Он смотрел на неё довольно долго, а когда повернулся ко мне, его взгляд был каким-то необычным.