Ниточка памяти - [27]

Он нажал на оранжевую кнопку справа от нее.

— Когда ты выберешь сюжет, зафиксируй его вот так. — Он снова показал. — Теперь можно начинать действие. — Он нажал крайнюю белую кнопку на левом подлокотнике.

На овальном сцене перед ней возникла толпа людей, фигуры которых были примерно в четвертую часть нормального роста. Чувство безумного возбуждения, передаваемое сверхчувствительной паутиной, царило над толпой. Рут сидела как раз в центре паутины и эмоции толпы концентрировались на ней.

— Ты сейчас ощущаешь эмоции существ, находящихся на сцене, — сказал Келексел. — Если уровень эмоций слишком высок для тебя, его можно уменьшить, повернув вот этот рычажок под левой рукой.

Он повернул ручку на подлокотнике. Возбуждение несколько ослабло.

— Они настоящие? — спросила она.

Толпа напоминала мозаику из разноцветных камешков в полосе прибоя — мелькали голубые камзолы, красные колпаки, грязные лохмотья, звездочки пуговиц, эмблемы, треугольные шляпы с красными кокардами. Что-то странно знакомое было в этой сцене, и Рут почувствовала приступ внезапного страха. Бой барабанов прошлого звучал в ее голове.

— Это настоящая жизнь? — снова спросила она, повысив голос.

Теперь толпа бежала, тысячи ног стучали по мостовой. Смуглые ноги женщин мелькали из-под длинных юбок.

— Настоящая? — удивленно переспросил Келексел. — Какой странный вопрос. Возможно, происходящее реально… в ощущениях. Такой вопрос может прийти в голову только существу из твоего мира. "Настоящая" — как странно. Подобная мысль никогда не приходила мне в голову.

Толпа бежала через парк. Келексел склонился к плечу Рут, попадая в центр переплетения нитей пространственной паутины. Здесь ощущался запах мокрой земли, острый запах пота от напряженных человеческих тел. Быстро, решительно бежали они по дорожкам парка, траве, сминая желтые цветы на клумбах. Влажный ветер, топот ног, лепестки цветов — это движение захватывало, приковывало внимание.

Точка обзора смещалась назад, назад, назад. Сцена уже представляла собой булыжную мостовую, ведущую к высоким каменным бастионам. Толпа бежала к серым, покрытым грязью стенам.

— Похоже, они штурмуют цитадель, — произнес Келексел.

— Бастилия, — прошептала Рут. — Это Бастилия.

Понимание происходящего гипнотизировало ее. Это был настоящий штурм Бастилии. Сейчас она перенеслась в 14 июля 1789 года, когда выстроенные в боевой порядок солдаты устремились навстречу толпе. Она слышала стук копыт по булыжнику, грохот выстрелов, ржание лошадей, проклятия.

Рут вцепилась в подлокотники кресла. Неожиданно Келексел шагнул вперед и нажал на серую кнопку слева от нее. Сцена потемнела.

— Я хорошо помню этот сюжет, — заметил он. — Одно из самых удачных произведений Фраффина. — Он провел рукой по волосам Рут. — Ты поняла теперь, как он работает? Управлять им достаточно просто, но он доставит тебе немало удовольствия.

"Удовольствия?" — подумала Рут.

Она медленно повернулась и взглянула на Келексела. В ее глазах застыл ужас. "Штурм Бастилии — произведение Фраффина!" Имя Фраффина было известно ей. Келексел объяснял, как строится работа на Корабле историй.

Корабль историй!

Раньше она никогда не пыталась проникнуть в смысл этого названия.

Корабль историй.

— Обязанности требуют в настоящий момент моего присутствия в другом месте, — сказал Келексел. — Надеюсь, ты будешь получать удовольствие, забавляясь этим устройством.

— Я… думала, ты намерен побыть, — произнесла она. Ее вдруг испугала перспектива остаться один на один с этой машиной. Она чувствовала смешанный со страхом интерес к воссоздаваемой реальности, где ей могли открыться вещи, которые она не в силах была вынести. Она чувствовала также, что действительность пространственного репродьюсера может спалить ей душу. Устройство было диким, опасным, и она не могла ни контролировать его, ни обуздать собственное желание пользоваться им.

Рут завладела рукой Келексела и с трудом изобразила на лице просительную улыбку: "Пожалуйста, останься".

Келексел заколебался. Выражение лица его любимицы было сейчас обещающим и очень привлекательным, но цепочка мыслей, пришедших ему в голову после общения с Юнвик, продолжала вытягиваться в любопытный порядок. Над ним довлела сейчас ответственность за свою миссию, за проведение следствия. Юнвик — бесстрастный и лаконичный хирург корабля — могла оказаться слабым звеном в организации Фраффина. Келексел ощущал потребность испытать новую дорожку.

— Мне очень жаль, — сказал он, — но я должен идти. Как только смогу, вернусь.

Она поняла, что не сможет удержать его и отступила, повернувшись лицом к пугающему искушению, заключенному в этой машине. Келексел вышел, и она осталась наедине с репродьюсером.

Чуть помедлив, она произнесла: "Сюжет из текущей жизни, последняя продукция". И нажала соответствующие кнопки.

Овальная сцена покрылась почти непроницаемой тьмой, лишь по периметру слабо светились желтые огоньки. Маленькая голубая точка возникла в центре сцены, сверкнула белая вспышка, и вот уже там стоял у зеркала человек, он брился опасной бритвой. У нее перехватило дыхание, когда она поняла, что узнаёт его. Это был Энтони Бонделли, адвокат ее отца. Глубоко вздохнув, она попыталась совладать с собой и отогнать возникшее мерзкое ощущение подглядывания в замочную скважину.