Нити судеб человеческих. Часть 2. Красная ртуть - [10]
- Бак анову руска, – услышал Камилл, - Зекиены кутарды! (Смотри, этот русский спас Зекие!).
Камилл и подумать не мог, что это сказано о нем. Он по московской своей привычке обратился к молодой женщине по-русски:
- Как себя чувствуешь? Не покалечили тебя?
Женщина посмотрела на свои окровавленные колени, кожа на которых была ободрана, когда солдат волок ее по земле.
- Да нет, ничего, - ответила она своему спасителю.
«Ничего себе ничего!», подумал Камилл.
К нему подошел небольшого роста мужчина, снимая с себя рубаху.
- Ну, ты влепил ему! На, переоденься. Твоя полосатая очень запоминается – и добавил, взглянув на спешно набирающего номер на телефоне за стеклянной перегородкой швейцара: - Отсюда надо выбираться.
Не возражая земляку, Камилл натянул на себя простую белую рубашку. Женщина, приветственно махнув ему рукой, уже выскочила на улицу вместе с другим татарином.
- Айды, чык! (ну, выходи!) - надевший его полосатку мужчина сделал знак рукой в направлении двери, и Камилл улыбнувшись ему, вышел.
Процессия крымских татар была частью разогнана, частью людей задержали. Камилл спокойно повернул направо, в сторону гостиницы. Там стояли, заградив путь, машины, вокруг которых толпились солдаты. Тогда Камилл перешел дорогу по направлению к фасаду Театра. У парапета он увидел молча сидящего прямо на земле художника. Рядом с ним стоял мальчишка, он держал в руках подрамник, с которого свисали лоскутья недописанной картины. Мальчик беззвучно плакал, пытаясь притянуть друг к другу клинья разорванного полотна. Камилл подумал, что солдат или пырнул полотно штыком карабина, или саданул по нему той маленькой лопаткой, которая торчала у всех доблестных воинов на поясе за спиной…
Когда Камилл дошел до угла здания Театра, кто-то грубо схватил его сзади за плечо. Он резко обернулся, и сейчас же двое военных жестко взяли его под локотки. Один из них был офицер в чине капитана, а в другом Камилл узнал того, который тащил женщину за волосы. «Однако ты быстро очухался, сволочь!», зло подумал Камилл.
- Это он, товарищ капитан! Я его узнал! – кричал солдат, которого он шандарахнул по шее. – У-у, татарская морда!
- Отставить! – осадил капитан своего подчиненного, и обратился к Камиллу: - Предъявите документы.
- Он это! Он напал на меня и чуть не убил! – кипятился солдат.
- Я вас в первый раз вижу. Чего вам от меня нужно? – возмутился Камилл, а сам подумал, что солдатик этот не без способностей к розыскной работе.
- Покажь документы! – кричал на него солдат.
- Предъявите документы, - спокойно потребовал капитан.
- Я не военнослужащий и документы вам предъявлять не обязан, - возразил Камилл. – Позвольте мне идти по своим делам.
- Нет, ты пойдешь туда, куда мы тебя поведем! – и капитана не надолго хватило. Еще бы, иметь власть над безоружным гражданином и не применить силу!
Военные грубо тащили Камилла к стоящим у гостиницы машинам.
- Отпустите, я сам пойду! Слышите, … вашу мать! Я сам пойду! – возмутился Камилл.
Протест задержанного был произнесен на понятном этим товарищам языке, и Камилла отпустили, толкнув при этом в спину:
- Давай, шагай!
Возле машины, в кузове которой сидело несколько человек задержанных, стоял милиционер с погонами подполковника. Кагебешники, должно быть, уже отъехали от места происшествия, забрав с собой тех, кто им был нужен.
- Вот, - кричал шандарахнутый Камиллом солдат, - еще одного поймали!
Подполковник, быстро оглядев Камилла, признал в нем по каким-то признакам приезжего из Центра. Он вежливо козырнул и произнес:
- Предъявите, пожалуйста, документы, - и добавил извинительно: - В этом квартале города сложилось чрезвычайная ситуация.
Камилл достал из заднего кармана брюк паспорт, вынул из него пропуск, выданный ему в Андижанском управлении госбезопасности, и протянул паспорт вместе с командировочным удостоверением от своего института подполковнику. Тот, заглянув на вторую страницу, прочел в соответствующих графах, что перед ним татарин, родившийся в Крыму.
- Он тоже из них, из Москвы прибыл, - произнес он, уже не удостаивая Камилла взглядом, и дал указание капитану: - В отделение его, а оттуда сразу звоните в госбезопасность.
- Ну, гад! – возмутился капитан, пожалев, наверное, что не позволил шандарахнутому выместить на этом татарине свою обиду там, вдали от начальства.
Камилла подтолкнули к кузову, откуда ему с готовностью подали руку его земляки, несколько удивленные тем, что взяли этого русского. Внизу носился солдат, прося соизволения разделаться с врагом советской власти, напавшим на него, находящегося при исполнении…
- Привет! – улыбаясь произнес Камилл, когда оказался в крытом брезентом кузове.
- Привет! Давай сюда! – ребята усадили его на деревянную скамью.
Один из мужчин пригляделся и произнес вполголоса по-татарски:
- Зекиени кутарган бу адамдыр. Аман яндырды солдатны энсесине… (Это человек, спасший Зекие. Здорово он врезал по шее солдату …)
На него зашикали: молчи, мол, дело серьезное. И Камилл оказался в центре всеобщего молчаливого восхищения.
- Зекие качып олдымы? – спросил он. (Зекие смогла убежать?)
Все были поражены.
- Ты татарин? – этот вопрос вырвался, казалось, из всех десяти глоток.
В романе описываются события, охватывающие годы с конца сороковых до конца шестидесятых 20-го века. За это время в стране произошли большие изменения, но надежды людей на достойную жизнь не осуществились в должной степени. Необычайные повороты в судьбах героев романа, побеждающих силой дружбы и любви смерть и неволю, переплетаются с загадочными мистическими явлениями.
В романе повествуется о событиях сороковых годов. Война, холокост, изгнание целых народов и жизнь людей на чужбине. Жестокой политике властей противостоит человеческая доброта, не зависящая ни от национальности, ни от вероисповедания. Людей связывает взаимная помощь, часто требующая самопожертвования. Власти бессильны в стремлении овладеть душами, пока им не удастся вытравить доброту из человеческих сердец. Сердечность и содружество людей сдерживают также мстительность мистических сил, воплощенных в голубых горных мустангах.
Привет тебе, любитель чтения. Не советуем тебе открывать «Реквием» утром перед выходом на работу, можешь существенно опоздать. Кто способен читать между строк, может уловить, что важное в своем непосредственном проявлении становится собственной противоположностью. Очевидно-то, что актуальность не теряется с годами, и на такой доброй морали строится мир и в наши дни, и в былые времена, и в будущих эпохах и цивилизациях. Легкий и утонченный юмор подается в умеренных дозах, позволяя немного передохнуть и расслабиться от основного потока информации.
Украинский прозаик Владимир Дарда — автор нескольких книг. «Его любовь» — первая книга писателя, выходящая в переводе на русский язык. В нее вошли повести «Глубины сердца», «Грустные метаморфозы», «Теща» — о наших современниках, о судьбах молодой семьи; «Возвращение» — о мужестве советских людей, попавших в фашистский концлагерь; «Его любовь» — о великом Кобзаре Тарасе Григорьевиче Шевченко.
Подробная и вместе с тем увлекательная книга посвящена знаменитому кардиналу Ришелье, религиозному и политическому деятелю, фактическому главе Франции в период правления короля Людовика XIII. Наделенный железной волей и холодным острым умом, Ришелье сначала завоевал доверие королевы-матери Марии Медичи, затем в 1622 году стал кардиналом, а к 1624 году — первым министром короля Людовика XIII. Все свои усилия он направил на воспитание единой французской нации и на стяжание власти и богатства для себя самого. Энтони Леви — ведущий специалист в области французской литературы и культуры и редактор авторитетного двухтомного издания «Guide to French Literature», а также множества научных книг и статей.
Роман шведских писателей Гуннель и Ларса Алин посвящён выдающемуся полководцу античности Ганнибалу. Рассказ ведётся от лица летописца-поэта, сопровождавшего Ганнибала в его походе из Испании в Италию через Пиренеи в 218 г. н. э. во время Второй Пунической войны. И хотя хронологически действие ограничено рамками этого периода войны, в романе говорится и о многих других событиях тех лет.
Каким был легендарный властитель Крита, мудрый законодатель, строитель городов и кораблей, силу которого признавала вся Эллада? Об этом в своём романе «Я, Минос, царь Крита» размышляет современный немецкий писатель Ганс Эйнсле.
"Пётр был великий хозяин, лучше всего понимавший экономические интересы, более всего чуткий к источникам государственного богатства. Подобными хозяевами были и его предшественники, цари старой и новой династии, но те были хозяева-сидни, белоручки, привыкшие хозяйничать чужими руками, а из Петра вышел подвижной хозяин-чернорабочий, самоучка, царь-мастеровой".В.О. КлючевскийВ своём новом романе Сергей Мосияш показывает Петра I в самые значительные периоды его жизни: во время поездки молодого русского царя за границу за знаниями и Полтавской битвы, где во всём блеске проявился его полководческий талант.