Нити судеб человеческих. Часть 1. Голубые мустанги - [23]

Шрифт
Интервал

 -У баб ихних кольца золотые, пусть за одну лопату дают одно кольцо, - решили конвойные начальники, их и было как раз пятеро.

- Значит так. Или приносите мне пять золотых колец, или идите на фуй, а полезете ко мне опять с жалобами, - сдам на ближайшей станции в НКВД как оказавших сопротивление советской власти, - заявил начальник конвоя, и это была серьезная угроза.

Мужчины наши были оскорблены. В такой ситуации хочется в ответ на мат - обматерить, в ответ на угрозу - дать в морду. Однако, несдержанность есть признак слабого ума, не способного трезво оценивать обстановку. Горячий симферопольский татарин порывался вернуться в вагон конвоя и обругать начальника, потом предложил отнести покойников в этот вагон, потом, успокаиваясь, предложил написать жалобу в Верховный Совет, отправить телеграмму товарищу Сталину...

- Как ты отправишь телеграмму? - спокойно спросил его Афуз-заде. - И скажи мне, на скольких ногах ты стоишь?

Парень опешил.

- Как это, на скольких ногах?

- Сколько всего ног у нашего татарского народа, братец, - продолжал Афуз-заде.

Тут другой, понявший к чему клонит Афуз-заде, с ухмылкой вмешался в разговор:

- Число голов умножь на два вот и число ног узнаешь.

Афуз-заде бросил на него взгляд и продолжал:

 -Так вот голов наших тысяч четыреста. Ног, значит, тысяч восемьсот. А в данный момент из всех восьмисот тысяч ног нашего несчастного народа стоят на земле, наверное, только несколько десятков, как мы, по случайности.

- Если не считать тех, кто на войне, - добавил тот, понятливый.

- Если не считать тех, кто на войне, в лагерях или в ссылке, - повторил Афуз-заде.

Горячий парень уже все понял и угрюмо молчал.

- Враг оторвал нас от земли и собирается удушить. Кому и на кого жаловаться? Надо только стараться не подыграть злодеям.

- И еще заметьте, - продолжил Афуз-заде, - золото у нас, а у них ржавые лопаты. Решение принимаем мы...

Товарищи, идущие рядом, хмыкнули, но особого веселья этот тезис у них все же не породил.

Мужчины шагали по густой траве вдоль железнодорожного пути. Солнце близилось к закату, воздух был напоен ароматом цветущих трав, прохлада уже опускалась на землю. И если бы не было этой страшной действительности, не было бы в пяти шагах от тебя этих вагонов для скота, в которые были загружены твои родные, твои соплеменники, вся твоя страна, твое прошлое с его хорошим и с его плохим, если бы не было этой сверлящей голову мысли о гибели всего твоего народа, - можно было бы наслаждаться этой чудной предвечерней порой в приволжской степи. Сейчас же от благотворной чистоты наполнявшего грудь воздуха, от красочного майского разгула трав, освещаемых низко летящими над ними и уже начинающими краснеть лучами солнца, - от всего этого половецкого великолепия хотелось, напротив, броситься на землю, и от сознания безысходности и бессилия дать волю горьким рыданиям...

 А люди, сидящие поджав ноги в вагонах, уже позволили будничному быту заслонить собой великую национальную трагедию, уже начинались склоки между женщинами, перешептывания о том, кто на кого как поглядел, ссоры из-за чересчур расшалившихся детей...

Когда о требовании конвоиров было объявлено, многие поспешили снять кольца с рук и спрятать. Начались скандальчики, даже некоторые родственницы покойников скрывали свое золото. Но, в конце концов, собрали деньги со всех вагонов и выплатили владельцам колец запрашиваемые ими вознаграждения. Долго потом шли бабские разговоры, что, мол, этой за маленькое кольцо заплатили больше, чем той за большое...

В вагоне, где находился Камилл, у дочери умершего Раип-баба не было никаких ценностей. Кто-то из вагонных соседок, возможно, и припрятал колечко, но если и был такой грех среди населения вагона, то он был искуплен одинокой женщиной Лютфие-тата. Она отдала свое кольцо и только попросила, чтобы ее кормили до конца пути, - солдаты выгнали ее из дома даже не позволив взять чего-нибудь съестного.

- Это колечко привез мне покойный отец из Бурсы, - сказала Лютфие, поглаживая снятое с пальца золото. - В память о покойных родителях я даю его на угодное Аллаху дело.

Конечно, ее заставили взять собранные деньги, но, тем не менее, ее поступок смягчил души несчастных людей, и некоторые, возможно, втайне покаялись за какие-то свои неблаговидные дела или мысли.

- Когда я умру, не оставьте меня на поверхности земли, похороните по мусульманскому обычаю, - как бы в шутку сказала Лютфие-тата, и все шумно запротестовали, желая ей долгой жизни и здоровья...

Безымянные могилы остались в степях за Идилем... Поезд вез людей в азиатские пустыни, где многие найдут свою безвременную гибель...

Милостью конвоя двери вагонов оставались открытыми. Поперек широкого проема располагалась крепкая доска, и можно было сидеть за этой доской свесив ноги из вагона. При желании можно было спрыгнуть во время замедления хода поезда и убежать в открытую степь. Убежать при желании можно было и во время остановок, - конвой перестал строго стеречь переселяемых татар.

Эшелон долго добирался до границы Европы и Азии. В европейской части империи стоянки были разрешены только в безлюдных районах на запасных путях. Если поезд задерживался на станции, то запрещалось даже высовываться из окошек и вообще производить какой-нибудь шум, - застеснялись власти, что ли? В наказание за общение с населением обещали запереть двери на протяжении всего маршрута. В течение суток поезд больше стоял где-нибудь в степи, пропуская встречные составы, чем находился в движении. Когда же добрались до Приуралья, а затем выбрались в приаральские пустыни, то стесняться перестали, - казахам в их нищих юртах, казалось, было не до провозимых по железной дороге людей.


Еще от автора Айдын Шем
Нити судеб человеческих. Часть 2. Красная ртуть

 Эта книга является 2-й частью романа "Нити судеб человеческих". В ней описываются события, охватывающие годы с конца сороковых до конца шестидесятых. За это время в стране произошли большие изменения, но надежды людей на достойное существование не осуществились в должной степени. Необычные повороты в судьбах героев романа, побеждающих силой дружбы и любви смерть и неволю, переплетаются с загадочными мистическими явлениями.


Нити судеб человеческих. Часть 3. Золотая печать

В романе описываются события, охватывающие годы с конца сороковых до конца шестидесятых 20-го века. За это время в стране произошли большие изменения, но надежды людей на достойную жизнь не осуществились в должной степени. Необычайные повороты в судьбах героев романа, побеждающих силой дружбы и любви смерть и неволю, переплетаются с загадочными мистическими явлениями.


Рекомендуем почитать
Детские годы в Тифлисе

Книга «Детские годы в Тифлисе» принадлежит писателю Люси Аргутинской, дочери выдающегося общественного деятеля, князя Александра Михайловича Аргутинского-Долгорукого, народовольца и социолога. Его дочь княжна Елизавета Александровна Аргутинская-Долгорукая (литературное имя Люся Аргутинская) родилась в Тифлисе в 1898 году. Красавица-княжна Елизавета (Люся Аргутинская) наследовала героику надличного военного долга. Наследуя семейные идеалы, она в 17-летнем возрасте уходит добровольно сестрой милосердия на русско-турецкий фронт.


Недуг бытия (Хроника дней Евгения Баратынского)

В книге "Недуг бытия" Дмитрия Голубкова читатель встретится с именами известных русских поэтов — Е.Баратынского, А.Полежаева, М.Лермонтова.


Морозовская стачка

Повесть о первой организованной массовой рабочей стачке в 1885 году в городе Орехове-Зуеве под руководством рабочих Петра Моисеенко и Василия Волкова.


Тень Желтого дракона

Исторический роман о борьбе народов Средней Азии и Восточного Туркестана против китайских завоевателей, издавна пытавшихся захватить и поработить их земли. События развертываются в конце II в. до нашей эры, когда войска китайских правителей под флагом Желтого дракона вероломно напали на мирную древнеферганскую страну Давань. Даваньцы в союзе с родственными народами разгромили и изгнали захватчиков. Книга рассчитана на массового читателя.


Избранные исторические произведения

В настоящий сборник включены романы и повесть Дмитрия Балашова, не вошедшие в цикл романов "Государи московские". "Господин Великий Новгород".  Тринадцатый век. Русь упрямо подымается из пепла. Недавно умер Александр Невский, и Новгороду в тяжелейшей Раковорской битве 1268 года приходится отражать натиск немецкого ордена, задумавшего сквитаться за не столь давний разгром на Чудском озере.  Повесть Дмитрия Балашова знакомит с бытом, жизнью, искусством, всем духовным и материальным укладом, языком новгородцев второй половины XIII столетия.


Утерянная Книга В.

Лили – мать, дочь и жена. А еще немного писательница. Вернее, она хотела ею стать, пока у нее не появились дети. Лили переживает личностный кризис и пытается понять, кем ей хочется быть на самом деле. Вивиан – идеальная жена для мужа-политика, посвятившая себя его карьере. Но однажды он требует от нее услугу… слишком унизительную, чтобы согласиться. Вивиан готова бежать из родного дома. Это изменит ее жизнь. Ветхозаветная Есфирь – сильная женщина, что переломила ход библейской истории. Но что о ней могла бы рассказать царица Вашти, ее главная соперница, нареченная в истории «нечестивой царицей»? «Утерянная книга В.» – захватывающий роман Анны Соломон, в котором судьбы людей из разных исторических эпох пересекаются удивительным образом, показывая, как изменилась за тысячу лет жизнь женщины.«Увлекательная история о мечтах, дисбалансе сил и стремлении к самоопределению».