Нити - [10]
Несутся вслед по этажам,
И аспирант в трусах: — Я вам!…
Ну, в общем, зря я распинаюсь.
Известна жизнь (чего копаюсь?)
Неглупых молодых парней -
В ней много от игры детей.
Само собой, души движенья
На ту пору фальцетом пенье.
И мироздания проблемы
Не задевали трепа темы.
* * *
Тоннельная мозгов работа,
Учебы в спину штырь-забота
Забрали все. Я дивовал,
Что музыки не понимал.
Забыл, как долго это было,
Но не мелодия мне плыла
В забитые вконец мозги,
А треск ломаемой доски.
* * *
Хм… Помню много я чего.
О чем сказать верней всего?…
О мокрой осени в Долгопе?
Безветрен сумрак. Тих… Как в гроте.
Конец занятиям одним,
В общагу переход к другим.
Кровать, а к ней кусок стола,
И жизнь-учеба вновь пошла.
И все нормально, так и надо.
(Как хорошо! Эх, жизнь-отрада!)
Так ясно все — работа, сон,
Как благодатью осенен.
И кувыркаешься в задачах,
И озарениях-удачах,
Томясь, теорию природы
Под «лабника» вгоняешь своды.
(Вам, если «лабник» невдомек,
Я поясню, коль сам изрек:
По физике «лабораторки»
В нем были все. Шедевр до корки.)
Как из кирпичиков дома,
Страничек пестрых череда
Дает чудесное Творенье…
Труда в нем взлет или везенье?
Все просто, близко, и с понятьем,
И все, что надо, без изъятья.
Умов дотошных ясный слог,
Как луч, пробьет незнанья смог.
В любом предмете нить — познанье
Нам расплетать самим заданье.
Но сколь же радостней, когда
Кудель свивала голова!
* * *
В Рязань идет дорога наша,
Где Джон хлебал курсанта кашу.
И тем платил сполна за грезы:
Берет, десант, девичьи слезы…
Вокзал Казанский. Переходы
Из-под одних в другие своды.
Жгуты хвостов-очередей
От касс вплелись в толпу людей.
Шум-гул огромного вокзала.
У касс — в поту. Билетов мало,
Мне не добыть, и еду «зайцем».
Ну, теснота! Не двинешь пальцем.
Час ночи. Полумрак вагона.
Рязань? — Рязань… И тишь до звона.
Безмолвье проходных дворов,
И я один. А отчий кров…
Одни законы бытия
Для всей страны, где б ни был я.
Но все же привкус сладкий был -
Дороги новь, мальчиший пыл…
Гостиница на перекрестке,
И фонарей нечастых блестки.
Зашел. Мест нет. Я примостился
В углу на стульчик. Притулился.
Сон набежал. Квадраты в дреме,
И ноги вязнут в глиноземе.
Промозгло, слякоть, темнота,
Проход меж стен… И теснота.
Слегка глазенки приоткрылись.
Рассвет как в снах, что только снились,
Озноб трясет. Пора вставать
И в утро серое вползать.
* * *
Училище недалеко,
Но там не ждет меня никто.
Для Джона всех важней занятий
Бег в сапогах из снов объятий.
В дремотной мягкой тишине
Бег рот молчащих слышен мне.
Туман, промозгло, голый торс…
Лет через семь— афганский кросс.
А мне пешком (по Первомайской?
Забыл. Но помнил б, если Райской).
Столовая. Пуста с утра.
Зевая, ходят повара.
(Простите, милый мой читатель,
Что взять с меня? Поэт, мечтатель…
По реформистким временам
Я лебеда — ни нам ни вам.
Предметы чувств моих простые:
Что зрил плюс хлопоты земные.
Снег, ветры, торжество заката
И понимание собрата.)
Тем общепитовским столовым
Грядет конец— приходим к новым
Мы отношениям людей…
Былое — тень. Но мы — под ней.
Столовые, они ж блинные,
Пельменные, диет, простые…
Где естество очередей
И крик к котлам: «Компот налей!»
Так заурядно… Где с зевотой,
Где с чуть побольшею заботой
Стучали черпаки в котлах,
Лоснилось сало в кислых щах.
Бифштекс с яйцом, подлив, жаркое
(На слух все вкусное такое),
Но после этих звучных блюд
Не сыт желудок — лишь надут.
Без аппетита поедали
Мы что дадут. И вытирали
Пред трапезой платками ложки,
Стирая мойки тем оплошки.
В обед стоишь-полно народа,
И треп идет такого рода:
— «О, здрасьте!» — Здрастье! Где пропал?
Рассольник будешь? — «Уезжал».
— Сметаны надо?… Где носило?
— «Скучали, что ли?» — Маш, ведь было!
Ну, что молчишь, ведь бравый парень!…
И мне: «Бери! Не девка, пламень»
Смеются с Машей, сам хохочешь,
Поднос вперед: «Картошки хочешь?»
— Хочу. Как, Маш, идем в кино?
— «Идем-идем… филе-одно?»
* * *
Была картина и такая.
Бабенка, пьяная и злая,
Швыряет кашу, грязь кругом,
Вокзала дух, пьянь за столом…
* * *
Ну вот и сыт. Хожу, глазею.
Рязань… Я в памяти лелею
Простые Руси города.
Добротно было. Да когда…
С тех пор их лик переродился,
Позахламился, запустился.
Промеж купеческих домов
Бетона твердь с прямьем углов.
А по задворкам вкривь заборы,
Стена, в ней мох глядит с укором.
А что глядеть? Ведь не мое.
Ну жаль, и что? Эх, е-твое…
Живем, как будто бы пришельцы
В чужой стране. Малое дельце
Здесь держит каждого из нас -
Бочком прожить грядущий час.
А коли так — латаем дом
Хоть как-нибудь, а там помрем.
Закрыл дыру кусок фанеры,
И можно жить… Еще примеры?
Взгляните сами за окно.
Кто зрит, увидит и не то.
Архитектурные смотрины
Опустим для другой картины.
* * *
День ноября поплыл к закату,
Вдруг солнце туч прорвало вату.
У ка-пэ-пэ два паренька…
Невесел что-то Джон. Пока?
Все хорошо. Но вдруг прорвется
Словечко, два. И вновь: «Живется
Так ничего. И интересно!
Торф под Москвой горел… Известно?
Два месяца его тушили,
Ну и денечки, скажем, были!
С одной лопатой! Столб огня
Деревьев выше… У меня
Друг аж по пояс провалился,
Но ничего, не опалился.
Мы рядом были, не зевали.
Сапог сгорел, ему не дали.»
Ну и так далее. Стрельба,
В спортзале вместе вечера.
Бокс, каратэ и марш-броски,
Ножи, А-Ка и к ним штыки…»
Неинтересно? Да, мне тоже,
Но было упускать негоже.
