Нисхождение - [83]

— Недостаточно просто заключить брак, — произнес он.

— О, это очевидно. — Она слабо махнула рукой.

Ингхэм отвернулся от нее.

— Думаю, ты скоро встретишь другого. Может, еще до того, как уедешь из Туниса.

Она рассмеялась:

— Адамса, что ли? — Она поднялась с кровати и приготовила им скотч. — Как ты собираешься закончить свою книгу, если не будешь спать?

— Закончу.

«Она уедет в Париж дня через два, а может, даже завтра, — подумал он, — скорее всего завтра. Она получила телеграмму с разрешением продлить отпуск еще на неделю. И жара здесь становится просто невыносимой». Скотч здорово ударил Ингхэму в голову, но он даже обрадовался этому.

— Давай сегодня поужинаем вместе? Ты, я и Андерс? Может, еще НОЖ?

— Я просто не в состоянии. Если ты не против, конечно. — В ее глазах появились слезы.

Ингхэм понимал, что сказал глупость, но он ничего не исправил бы, предложив провести вечер только вдвоем. Он поднялся. Единственное, чем он мог ей сейчас угодить, так это оставить ее одну.

— Дорогая, я позвоню тебе завтра, чтобы узнать, когда ты уезжаешь.

— Я не говорила, что уезжаю завтра.

Она стояла босиком в белом халате. Ему захотелось обнять ее, но он побоялся, что она может его оттолкнуть.

— Я все равно тебе позвоню. Пока, милая.

Он распахнул дверь и не помнил, как снова оказался на берегу, где сразу же снял кроссовки. На этот раз раскаленный песок заставил его бежать к воде. Он зашлепал прямо в брюках, затем, закатав мокрые штанины, побрел по колено в воде в сторону Хаммамета, поднимая брызги. Он не сомневался, что Ина сегодня вечером встретится с НОЖем. НОЖ выскажет ей свои сожаления и неодобрение его поступка.

У себя в комнате Ингхэм немного успокоился. Приготовив кофе, он понемногу отхлебывал его, пока прибирался в комнате. Наверху у Иенсена было тихо. Наверное, оба, Иенсен и пес, спали. Сделав себе еще кофе, он уселся за работу. Но перед тем, как собраться с мыслями и сосредоточиться на событиях очередной главы, он неожиданно вспомнил о Лотте. Боль утраты — страсти или, может, даже любви — ощущалась теперь острее. У него появилось желание написать ей прямо сейчас (он знал только их старый адрес, но письмо могли переслать) и спросить, как она поживает, спросить, не захочет ли она как-нибудь встретиться с ним за чашкой кофе или поужинать где-нибудь вместе, если надумает приехать в Нью-Йорк? Счастлива ли она? Может, у нее возникнет желание встретиться с ним? У них так мало общих друзей. Ему даже не у кого узнать о ней в Нью-Йорке. Вот уже больше года она живет в Калифорнии. Неожиданно до него дошло, что он хочет, чтобы она вернулась, вернулась такая, какая есть. Она обладала тем невероятным качеством — не добродетелью, не достоинством, — которое не позволяло ей быть неправой. По крайней мере, в его глазах. Лотта часто делала глупости, временами вела себя как законченная эгоистка, но Ингхэм никогда не обвинял ее, никогда ие обижался, никогда не считал неправой. Была ли это любовь, думал он, или просто безумие? Он пришел к выводу, хоть это решение и претило ему, что все-таки писать ей не следует.

Еще несколько минут хождения из угла в угол по комнате, еще одна сигарета, и он уселся за работу. Деннисон попал в тюрьму. Срок заключения равнялся семи годам, которые Ингхэм ухитрился сжато изложить на пяти страницах, чем немало гордился. Его жена, неизменно верная мужу, осталась преданной Деннисону до конца. Теперь ему исполнилось сорок пять. Годы тюрьмы не изменили его, не сломали и не озлобили, а всего лишь немного притупили его чувства из-за жизни в чуждом ему мире. Деннисон собирался подыскать себе работу в другой компании, страховой, и заново начать свои финансовые маневры. Денежные затруднения других людей по-прежнему не оставляли его в покое. Без рубашки, вспотевший в своих тесных брюках, Ингхэм к четырем тридцати выдал еще пять страниц и, поднявшись из-за стола, бросился на кровать. Несмотря на распахнутые настежь окна, воздух в комнате оставался совершенно неподвижным и теплым. Но Ингхэм мгновенно отключился и через минуту уже спал.

Он проснулся со знакомой аберрацией сознания в голове, которая не сразу прошла. Где он? Где тут верх и где низ? Какое сейчас время суток? Что он должен сделать? Хассо вернулся. Он говорил с Иной. Он прошел через мучительные объяснения или это она объяснялась с ним? Еще день-полтора, и он закончит свое «Разоблачение Деннисона».

Сняв всю одежду, Ингхэм вылил на себя ведро воды на террасе. Натянув шорты, он засунул смятые брюки в ведро и наполнил его водой из-под крана. Затем поднялся к Иенсену.

Он застал Иенсена за работой, его светлые волосы потемнели от пота. На Иенсене не было ничего, кроме трусов. Пес спал на полу рядом.

— Позвольте пригласить вас на ужин, cher ami?[27] — сказал Ингхэм.

— Avec plaisir, m'sieur! J'accepte![28] — Иенсен едва держался на ногах от усталости, но выглядел счастливым. Он работал над картиной, изображавшей араба с огромными сандалиями на переднем плане. Рядом с Хассо стояла баночка с вазелином.

— Ты написал своей семье о… — Ингхэм указал на Хассо.

— Я сразу же дал телеграмму. Я сказал им, что вернусь через неделю.