Нищета. Часть 2 - [11]

Иногда какая-нибудь девочка лет восьми выбегала в лавку, находившуюся в доме за зеленым забором.

Жак окликал ее: «Софи! Луиза!» — но девочка испуганно убегала.

Один ребенок показался ему особенно похожим на младшую дочь. Он пошел было вслед, но вдруг почувствовал чью-то руку на своем плече.

— Вы пристаете к несовершеннолетним. Следуйте за мной!

Обернувшись, Бродар увидел Гренюша, который, в свою очередь, узнал его.

— Никак это ты, Лезорн? Ну что ж! Я — агент полиции нравов и могу арестовать любого, если только это не долгополый и не мандарин.

— Меня арестовать? За что ж?

— Я тебе уже сказал: ты пристаешь к девчонкам.

Гром среди ясного неба не мог бы ошеломить Жака больше, чем такое обвинение.

— Дурак! — вскричал он. — Я разыскиваю детей Бродара.

— А зачем они тебе? — осведомился Гренюш тоном судебного следователя.

— Я обещал им помочь.

— Помочь? Чем же ты можешь им помочь?

Жак не ответил.

— Сколько же их, этих детей? — спросил Гренюш, засовывая пальцы в карманы жилета. Теперь он был одет более или менее прилично: в штиблетах, при галстуке; но от стоптанных штиблет и грязного галстука так и разило Иерусалимской улицей[4].

— Их три сестры. Они куда-то пропали, и никто не может или не хочет помочь мне найти их.

— Почему же ты не обратишься в полицию?

— Да, в самом деле! — сказал Бродар, не желая делиться своими опасениями.

— Где ты живешь? — продолжал Гренюш допрос.

— Когда сам буду знать, то сообщу тебе.

— Что ты собираешься делать?

— Хочу снова стать разносчиком.

— Да разве бывшего каторжника кто-нибудь снабдит товаром в кредит? Поверь, единственный выход для нас — поступить в полицию.

— Ну, что ты!

— Да, да, в полицию нравов, милейший. Я это сразу понял. Там можно поживиться за счет тех, кто побогаче и познатней, за счет тех, кого нельзя арестовать. Ну, а остальные…

Жак был поражен: за тот короткий срок, что этот дуралей прослужил в полиции нравов, он уже успел в ней обжиться не хуже, чем червяк в падали…

— О, я не теряю времени даром! — заметил Гренюш.

Это было заметно.

Новоиспеченный агент полиции продолжал:

— Я человек не злой, хорошо к тебе отношусь и хочу тебя предупредить: Жан-Этьену и мне поручено за тобой следить.

— За мной? Почему?

— Тебе это лучше знать.

Жак пообещал Гренюшу обратиться в полицию с просьбой помочь разыскать дочерей Бродара, и они расстались.

— Я пойду туда вместе с тобой, — сказал Гренюш. — Это даст мне возможность выдвинуться. А пока — катись, как долгополый или мандарин, пойманный с поличным.

Они условились встретиться на следующий день. Бродар решил любою ценой найти дочерей.

IV. Снова у торговки птичьим кормом

Жак обещал рассказать старушке с улицы Глясьер все, что ему удастся узнать; кроме того, ему хотелось посоветоваться с нею. Эта прямодушная женщина расположила его к себе.

От переулка Лекюйе на Монмартре до улицы Глясьер, что между улицей Лурсин и бульваром Гоблен — расстояние порядочное. Но Бродар был в том возрасте (различном для каждого человека), когда особые обстоятельства толкают людей на героические поступки и сила воли творит чудеса (в истории народов тоже бывают такие периоды). Какая-то сила заставляла Жака идти вперед, подобно тому как лошадь идет под ударами кнута. Воля гальванизировала его.

К одиннадцати часам он добрался до улицы Глясьер. Старуха его ждала. Она была не одна: в углу лежала большая овчарка, черная, как борода Фауста. Полузакрыв глаза и Положив голову на передние лапы, собака дремала, что не мешало ей следить за всеми движениями хозяйки. Когда Бродар вошел, овчарка подняла голову, внимательно на него посмотрела, а затем, очевидно, решив, что незнакомец не причинит вреда ее хозяйке, приняла прежнюю позу.

Старушка заметила это.

— Вот видите, я в вас не ошиблась, — сказала она. — Вы хороший человек, и Тото того же мнения. Не в пример людям, мой Тото не делает промахов. Ну, рассказывайте, что вам удалось узнать?

— Увы, матушка, ничего, решительно ничего. В переулке Лекюйе их не знают.

— Я сама туда схожу. Где вы сейчас живете?

— Пока нигде.

— Вам не на что снять комнату? Впрочем, это ясно, достаточно вспомнить, в каком состоянии вас подняли.

Жак промолчал.

— Послушайте! Тут поблизости, направо, есть небольшая гостиница, где за скромную плату можно переночевать. Вот вам десять су. Спросите слугу по имени Жан. Скажите, что вы от тетушки Грегуар. Мы с ним родились в одном и том же доме в Сент-Антуанском предместье, только ему повезло немного больше… Когда он узнает, что вы от меня, он охотно даст вам приют. Итак, до завтра! Утро вечера мудренее!

С этими словами добрая женщина протянула Бродару монету. Он колебался, взять ли ему деньги, быть может, необходимые ей самой.

— Берите, берите, не то я рассержусь. Правда, Тото?

Услышав свое имя, собака подняла голову и широко зевнула.

— Тото очень устал, ведь бедняжка вернулся гораздо позже меня. Когда вы приходили первый раз, его не было дома, так как я посылала его по делу: я достала немного воробьиного проса, уцелевшего от морозов, и велела Тото отнести его этому самому Жану: он очень любит своих канареек. Когда-то я взяла Тото из жалости, но теперь не расстанусь с ним ни за какие блага на свете. Ведь надо же кого-нибудь любить! И надо, чтобы вам платили взаимностью… Грустно жить одной, когда никого нету рядом. И потом, он так хорошо выполняет поручения!