Нимфы - [29]

– В капиллярных сосудах отмечены разрывы при сокращении. Исследуем на предмет нарушения пептидной и гормональной системы, – пробубнила она и вопросительно посмотрела на Еспера.

– По какому вопросу? Вход сюда запрещен.

– Из полиции, – ответил Еспер и стянул с тела простыню.

Врач привыкла работать с полицейскими. Обычно она не флиртовала в морге, но сейчас близость и любопытный взгляд светловолосого полицейского заставили ее смутиться. Она огорчилась, что не надела свои новые босоножки на высоком каблуке вместо стоптанной рабочей обуви.

– Умер своей смертью? – спросил Еспер как будто по делу. Он видел и раньше счастливых покойников с синяками по всему телу.

– Никогда не встречала ничего подобного, – сказала патологоанатом, пытаясь сосредоточиться на улыбающемся трупе. – Может быть, его партнерша могла бы что-то рассказать.

– Не понял.

– У мужчины просто исключительная эрекция, – пояснила врач. – На пенисе синяки.

Еспер стянул ниже покрывало и убедился в этом сам.

– А кто была его партнерша?

– Я занимаюсь только медицинскими фактами, – отрезала женщина. – Нужно спросить у полицейских.

– Вы говорили о гормонах, – сказал Еспер и прислонился к столу.

– Давайте пройдем в лабораторию, покажу вам данные.

Врач открыла дверь в другой кабинет.

– Это Надя Рапаччини. Она у нас на практике в отделении генетики, без пяти минут дипломированная медсестра узкого профиля. Надя?

Женщина, сидевшая к ним спиной за микроскопом, обернулась. На несколько секунд Еспер потерял дар речи.

– Надя, этот человек из Центрального управления уголовного розыска. Простите, как ваше имя?

– Нинетт, – вымолвил Еспер низким голосом.

– Вы знакомы? – удивилась патологоанатом.

– Виделись сто лет назад, – ответила Надя, и тут она приврала, так как в действительности это было в 1806 году близ озера Гарда.

– Наверное, моя помощь уже не понадобится, – сказала врач.

– Да, спасибо, – ответил Еспер.

Дверь за врачом закрылась, и тут же острый предмет впился в пах Еспера. Он, вскрикнув, удивленно посмотрел на Надю.

– Пара капель из этого шприца – и можешь больше не мечтать о потомстве, – размеренно проговорила Надя.

– Насколько я помню, потомство должны были сделать мы вдвоем, – ответил Еспер.

– Ты должен был умереть.

– Нинетт… – Еспер на мгновение прикрыл глаза. Он чувствовал невообразимое счастье и в то же время страх. – Я бы никогда не причинил тебе зла. Я поражен, как и ты.

Надя минуту обдумывала ситуацию. От Еспера веяло лесом и одиночеством… Она убрала шприц и обошла стол, чтобы между ними сохранялось расстояние. Только теперь она разглядела Еспера. Они не отрываясь смотрели в глаза друг другу.

Было время, когда они сидели напротив друг друга за богато накрытым столом у барона Савичного. Вино лилось рекой, на больших блюдах красовались посыпанные пряными травами голуби, угорь, оливки, полента, салат из баклажанов и хлеб с тонкой корочкой. Привезенные из Кантона мандарины говорили о зажиточности барона, и Наде казалось, что она никогда не сможет ими наесться. Глядя на Еспера, она подняла бокал, как бы говоря: «Мы уже сделали много, и скоро наша миссия будет завершена».

Барон был веселым человеком, однако его люди украли фрегат, на котором, по словам Митчелла, находился бесценный маленький сундучок из палисандрового дерева. Митчелл послал Надю и Еспера найти его, чего бы это ни стоило. Им без труда удалось приблизиться к барону и получить приглашение на ужин.

– Вы обещаны друг другу? – спросил барон у Нади. В его глазах читался голод, который невозможно было утолить яствами, расставляемыми слугами. – Красивый союз Голландии и Италии. Ваши наследники будут чем-то средним. Скорее всего, французами.

Еспер, вежливо рассмеявшись, отпил большой глоток насыщенного красного вина:

– Благодаря Наполеону может случиться так, что их родители тоже станут французами.

– Ну уж нет, – сказала Надя игриво. – Во мне течет горячая кровь, красная, итальянская. А мой жених, как и барон, голубых кровей. Если у нас родятся белые дети, они будут свободными и равноправными.

– Красивая мысль, – похвалил Надю барон, думая совсем о другом. Он жаждал обладать ею.

Еспер заметил это, и когда они ушли из замка в отведенные им покои, страстно обнял Надю, как только тяжелая дверь закрылась. Надя легко коснулась его, снимая придуманный хорватами шейный платок, и Еспер был уже в полной готовности. Он задрал многослойную юбку нимфы, Надя обхватила его ногой, и он проникнул в нее.

– Любимый, – вздыхая, прошептала Надя.

– Когда будет следующее лунное затмение, мы сможем зачать ребенка, – пообещал Еспер.

Надя больше никогда не хотела ребенка от другого сатира, а с человеком это было невозможно. Она стояла у окна их теперешней квартиры, держа руки внизу живота, когда пришла Кати. Размышляя над тем, как рассказать Кати о событиях дня, Надя не заметила, что наступил вечер.

– Ну, как дела? – Кати явно что-то заподозрила.

– В клинику приходил полицейский, – поворачиваясь к ней, ответила Надя. – Мне поручили исследовать уровни гормонов Янне Маласмаа.

– Отлично. Это блестящая возможность скрыть данные.

– Да, – кивнула Надя.

– Что тебя беспокоит? – спросила Кати.