Никто не знает - [6]

У самой стены собралась в пучок прибитая волной зеленая с черным грива водорослей. Винсент провел по ней металлоискателем, и прибор сразу же сработал. Копаться руками в осклизлых космах водорослей совсем не хотелось, и он поискал глазами вокруг, чем бы их поддеть. Пустая пивная бутылка пришлась очень кстати. Присев на корточки, он зацепил гриву водорослей горлышком и потянул в сторону. Сначала ему показалось, что перед ним муляж. Но присмотревшись, он понял, что все самое настоящее. Винсент поглубже вздохнул, чувствуя, что его вот-вот вывернет наизнанку.

Фу! Ну и гадость!

Полускрытое белейшим и тончайшим песком, в лучах утреннего солнца поблескивало красными камешками золотое кольцо. И кольцо это туго охватывало палец раздувшейся кисти человеческой руки.

Глава 2

Восход. Слава богу, что есть восход. По крайней мере, на те несколько минут, пока Касси пробегала зигзаг пирса, уходившего в бухту Бискейн, явление дневного светила, поднимавшегося над сине-зелеными водами в лазурное небо Флориды, затмевало собой все вокруг. Каждое утро на несколько блаженных минут Касси удавалось целиком занять себя мыслями о красоте восхода и оттеснить воспоминания о том, что произошло. Она потерпела полный крах, и у нее оставалось мало надежды, что ей каким-то образом удастся наладить свою жизнь.

Когда она совершала утренние пробежки по прибрежным улицам Майами, где уже начинала, несмотря на ранний час, явственно чувствоваться жара и влажность, никто, глядя на нее, не смог бы догадаться о мучившей ее душевной боли. Спустя пять месяцев после ее перевода в бюро «Вестей» в Майами Касси выглядела лучше, чем когда-либо за время своей жизни в Вашингтоне.

Бегая ежедневно по три мили, Касси старалась развеяться и остаться в здравом уме, и ей удалось в результате не только укрепить дух, но и закалить тело. На пляже она бывала редко, но тем не менее могла бы похвастаться чудесным загаром, так как ее новая должность предполагала много работы на открытом воздухе. На прежнем месте, а точнее было бы даже сказать в прежней жизни, Касси никогда не загорала. В качестве корреспондента, освещающего проблемы правосудия, она большую часть времени проводила в конторах с кондиционерами. Остались в прошлом ее репортажи из штаб-квартиры ФБР и Верховного суда с сюжетами государственной важности. Теперь ей случалось оказываться по пояс в грязевых оползнях Сальвадора или вести репортаж со стоянок трейлеров в Луизиане, от которых после торнадо остались груды обломков. Таков был размах деятельности отдела в Майами. Касси могла получить задание осветить событие, произошедшее в юго-восточной части США либо где-нибудь в Центральной или Южной Америке.

Работать было бы значительно проще, знай она испанский. Но ее школьные запасы испанского давным-давно сошли на нет, что раньше ее мало волновало. В Вашингтоне все, естественно, говорили по-английски, и она не мыслила себя нигде, как только в Вашингтоне, ну еще, пожалуй, в Нью-Йорке. Ей нравилось быть корреспондентом программы «Человек и закон» компании «Вести», но она была готова к изменениям в карьере. Давать материал из Верховного суда Министерства юстиции было сложно и интересно, особенно на протяжении месяцев, следующих за атаками террористов. Почти ежедневно в телевыпуске вечерних новостей шел подготовленный Касси сюжет. Она освещала ход расследования, рассказывала о перехваченных телефонных переговорах, объясняя сигналы тревоги первого уровня, а также ее репортажи включали сведения о находящихся в розыске главных террористах и многомиллионных наградах, обещанных за их поимку. Кроме ведущей программы Элизы Блейк, больше эфирного времени, чем Касси, не предоставлялось после атак террористов никакой другой корреспондентке «Вестей». Вполне достойно было бы расстаться на такой высокой ноте с Вашингтонским бюро.

Касси прекрасно понимала, что время ее уходит. Ей было уже тридцать девять, и все ощутимее становились рамки казавшейся когда-то беспредельной тележурналистики. Начальство на словах могло обещать что угодно, но место в информационной программе, идущей во время массового просмотра, скорее всего, досталось бы немолодым мужчинам, а не женщинам в возрасте. По всем статьям пришла пора переключиться и переехать в Нью-Йорк. Но история с Мэгги Линч все изменила и полностью перечеркнула планы Касси. Девушка погибла, и Касси в определенной степени оказалась к этому причастна. Как мать, Касси хорошо понимала боль и гнев Памелы Линч и ее стремление к справедливому суду. Неизвестный начальник пока оставался в тени, в то время как Касси оказалась на виду и стала мишенью для мщения, притом заслуженно.

Касси направилась по пирсу к берегу. Надо было возвращаться домой, если так можно назвать квартиру, которую она снимала, принять душ, переодеться и заставить себя ехать на службу, ставшую постоянным напоминанием о ее неудаче. В конце пирса ее поджидал прокаленный солнцем мужчина в красных, видавших виды бермудах и красно-черной гавайской рубашке, висевшей на нем, как на вешалке. В этой же одежде и в тех же самых черных туфлях на резиновой подошве и грязных носках она видела его далеко не первый день. На прокаленном солнцем, обветренном лице тускло поблескивали голубые глаза. Свалявшиеся седые пряди со стальным отливом были стянуты в хвост вместе с запутавшимися в них клочками сена. На бесцветных губах растрескалась кожа.