Никто не узнает… - [22]

Здесь нас кормили, хоть и отвратительно. Готовили настолько плохо, что, казалось, даже в тюрьме кормят вкуснее. Кроме Макото, все остальные жильцы были тоже отвратительными. Но, к моему удивлению, у него со всеми были прекрасные отношения. К хозяйке он обращался «тётушка», а с другими жильцами по вечерам ходил пить пиво. Когда девчонки, учащиеся в бакалавриате, приставали к нему с какими-нибудь детскими играми, он всегда отвечал им улыбкой.

Да, Макото был святым. Он был живым святым, сошедшим к нам с небес, и вёл нас к счастью и спасению от грехов. Как мать Тереза. Его не волновали ни плохие характеры окружающих, ни бессовестно пересоленный суп из соевой пасты, который он ел с видом небожителя, поглощающего амброзию.

Но мне было нелегко подойти к этому святому. Хотя я и жила с ним в одной квартире, но всё ещё толком с ним не поговорила. Я узнала, когда он уходит в университет. В семь часов он уже завтракал, положив в ногах собранный рюкзак. У меня не было утренних занятий, я предпочитала высыпаться. Но чтобы пойти в университет с Макото, надо было заставить себя встать пораньше. Даже представить было приятно, как мы с Макото шагаем в университет по бульвару среди цветущих азалий, магнолий и сирени на зависть остальным девушкам. Но для этого мне нужно было встать очень рано, успеть умыться и накраситься. После того как мне не удалось проснуться в шесть часов, я решила вовсе не спать. Я выпила столько кофе, что им могли бы отравить стрелковую роту, успела привести себя в порядок и имела честь шагать с нашим святым по улице, утопающей в зелени.

За завтраком, как и все японцы, Макото ел палочками. В левой руке он держал миску с рисом, а в правой палочки, с которыми ловко управлялся. Иногда он клал на рис кусочки маринованных овощей и поливал всё это соевым соусом. Чтобы Макото не заметил, как плохо я действую палочками, что для кореянки было странно, я съела ложкой только немного риса.

— Я думал, что ты не завтракаешь.

Он говорил, а сам ловко орудовал палочками. Интересно, я хоть немного волную его?

— Я узнала, что завтрак полезен, и теперь решила не пропускать его. А ты всегда завтракаешь?

Девчонки, живущие в соседних комнатах, смотрели на меня так, будто хотели сказать: «И ты одна из нас?»

— Конечно. Нужно хорошо питаться. Для того чтобы хорошо трудиться, нужно хорошо питаться.

Девчонки-лисы захихикали: «Макото, вы так хорошо говорите по-корейски». — «Аригато годзаимас», — Макото усмехнулся и поблагодарил по-японски. Было видно, что две девушки тоже не спали, как и я, глаза их были припухшие, но зато макияж был на месте.

В общем, мне удалось прогуляться до университета с Макото по свежему утреннему воздуху. Это было такое приятное утро, что все неудобства, включая противный завтрак, бессонную ночь и жёсткую постель, отходили на задний план.

— Макото, почему ты решил учиться в Корее?

— Долгая история. Ещё в школе я встречался с одной девушкой…

Ах, как мне нравятся такие романтичные истории! Хорошо, очень хорошо. Продолжай, Макото. Я утешу тебя, мой мальчик!

— Она была кореянкой. Поэтому я стал интересоваться Кореей. По карте Корея оказалась совсем рядом с Японией. Страна была разделена надвое. Вверху находилась Северная Корея, внизу — Южная. В Северную попасть было сложно, и я решил побольше узнать о Южной Корее и в итоге оказался здесь.

Хорошо. Проблему разделения страны не будем трогать.

— Ты всё ещё встречаешься с этой девушкой?

— После поступления в университет…

— Университет Васэда?

— Откуда ты знаешь?

— Ты же сам рассказывал о себе в начале семестра.

— Об этом я, кажется, не говорил.

Макото покачал головой. А я быстро заговорила о другом:

— Так что было после поступления в университет?

— Она тогда не поступила и устроилась бухгалтером в какой-то кредитный кооператив, клиентами которого были в основном выходцы из Кореи. Но мы продолжали встречаться. А однажды ко мне пришёл её отец со своими братьями. Я и не знал, что у её отца десяток братьев, это такая редкость.

— И что сказал отец?

— У него был бизнес. Пять клубов патинко в Токио и три в Осаке. Он сказал: «Прошу, прекрати отношения с моей дочерью. Если ты придёшь в мой клуб, я посажу тебя за хорошую машину. Ты понял, о чём я?»

— Что это значит?

— Ну, наверное, то, что, если я не прекращу встречаться с девушкой, меня убьют и выкинут труп в Токийский залив.

— Как это? Ты серьёзно?

— Если бы ты могла видеть её отца и его братьев, тебе бы они тоже показались страшными. Я чувствовал себя стоящим на конце высокого бамбукового шеста, трепещущим, как огонь свечи на ветру.

— И как ты поступил?

— Говорят, что человек может выжить даже среди тигров, если он сообразительный и умный. Я постарался сделать вид, что совсем их не боюсь, и согласился с ними.

— Как же так? Ты так легко с ней расстался?

Макото остановился, выпучил на меня глаза, словно не понимая, почему меня это может удивлять:

— А что я должен был сделать? Жизнь у меня только одна.

Вообще-то он прав. С какой стати я его упрекаю? Я должна утешать, причём как можно теплее.

— Как учёба здесь? Тебе не тяжело жить за границей?

— Не тяжело. Наоборот, мне очень интересно.