Никто не узнает… - [16]

Девушка останавливается у старого моста. Она не сразу идёт в гостиницу, а некоторое время нерешительно стоит, грызёт ногти и разглядывает старинную сторожевую башню в начале моста с небольшим магазинчиком, хозяин которого турок. Потом она решительно шагает вперёд, проходит через арку башни, поднимается по булыжникам моста, минуя весело фотографирующихся под объяснения гида японских туристов. На мосту она останавливается и, оперевшись на перила, смотрит на воду. Река тиха и молчалива. Течение воды можно увидеть только присмотревшись. Водная гладь кажется искусственной, а река — сделанной просто для украшения этого красивого города. Между буями проплывает маленькая лодочка, рисуя на воде рябь в виде равнобедренного треугольника.

Она всегда курит только «Голуаз». Речной ветерок срывает с её губ дым и уносит высоко в небо, словно только и ждёт, когда она закурит. Дым поднимается высоко, даже выше того места, где я сейчас нахожусь, туда, где образуются облака, чтобы пролиться на землю дождём. Дым, который она выдыхает, ядовит, но мне так хочется втянуть его. К сожалению, эта роскошь доступна только живым существам, обладающим лёгкими с густой сетью капилляров. Её ядовитое дыхание пролетает мимо, так как у меня нет лёгких. Я хочу их иметь, как никогда, чтобы наполнить их воздухом до отказа. Отчего же я раньше не понимал, как здорово иметь лёгкие? Мы, люди, сделаны из плоти, мы пьём воду, дышим и этим живём. Вода, попадающая в горло, в основном выходит через мочеиспускательные каналы, но воздух возвращается туда, откуда пришёл. Человеческое тело с одной стороны — труба, с другой — сосуд. С помощью лёгких мы говорим, поём, материмся и иногда тяжело вздыхаем.

Мне было двенадцать лет, я расслабленно лежал на поверхности воды бассейна в какой-то гостинице, не шевелясь, полностью отдав себя движению воды. Через очки для плавания, покрытые защитной тёмной плёнкой, я видел бледное солнце и дрожащий трамплин для прыжков. С силой втянув воздух, я наполнил лёгкие до предела. Моя грудь приподнялась над водой и держала меня на поверхности. Уши были в воде, и я ничего не слышал. Кто-то внутри меня сказал: «Ты — медуза». До тех пор я ни разу не видел это странное прозрачное существо, колышущееся в морской воде. Но в тот момент я почему-то решил, что я именно медуза. Вероятно, человек, если захочет, может стать кем угодно? Как полинезийцы, подражающие голосам птиц, ощущают себя птицами, как шаманы с Амазонки, надевающие маски шакала, ощущают себя шакалами. Может быть, человек в определённых условиях в силах превратиться в другое существо? Вы уверены, что человек живёт только своей жизнью? То есть я имею в виду, что люди ведь иногда становятся собаками, свиньями, птицами или рыбами, и это значит, что у нас помимо человеческого обличья могут быть и другие. Буддисты ведь верят в реинкарнацию. Вот почему совершенно не странно, что мы где-то в середине длинной цепочки перевоплощений могли быть серой цаплей, дикой свиньёй, слоном или даже белой коровой.

«Ты медуза!»

Я оглянулся, чтобы увидеть хозяина голоса. Воздух в лёгких, который я долго держал в себе, вышел пузырями, а я погрузился в воду. Работая руками и ногами, я оказался на дне бассейна. Вы не поверите, но там я увидел большую, с мою голову, голубую медузу. Изо всех сил работая ногами, я старался догнать прозрачную медузу, плавающую между телами людей. Она скользила среди тонких девичьих ног, словно играя ими, опускалась на самое дно бассейна, где валялись ржавые монетки, и как только я уже было схватил её за длинные щупальца, она выскользнула через железную решётку сливной трубы. Обеими руками я схватился за эту решётку и заглянул в чёрную бездонную дыру. Когда лёгкие готовы были уже лопнуть, я выскочил на поверхность, услышал крики девчонок и громко втянул воздух. Очки для плавания запотели, пахло хлоркой. Иногда я думаю: «Куда исчезла та медуза из моей двенадцатилетней жизни?»

Она затушила сигарету о перила моста и ещё долго стояла, глядя на реку. Может быть, она не пойдёт в гостиницу? Ведь каждый год мы твёрдо решали, что наши встречи пора прекратить. Но вопреки этому каждый год встречались. Сколько же лет прошло с нашего первого свидания? Один, два, три… получается, что прошло уже семь лет. Семь тайных встреч, семь соитий, семь расставаний, семь клятв, семь счетов за гостиницу, семь обманов.

— Ещё живя в Корее, я слышала выражение «заграничная жена». Оказывается, это было про меня.

Это она сказала мне, наверное, в прошлом году в гостинице, поднеся к губам бокал с дешёвым вином.

— Тебе проще. Ты приезжаешь, встречаешься со мной и уезжаешь.

Она сердилась.

— Ты не права. Мне нелегко, я жду встречи с тобой целый год.

— Нет. Это я тебя жду. Ты относишься к нашим встречам совсем не так, как я. Ты приезжаешь, уезжаешь, а я остаюсь здесь.

— Я тоже испытал это чувство, когда ты внезапно вышла замуж за другого.

— Выходит, ты мне мстишь? Тебе доставляет удовольствие обижать уже немолодую бывшую любовницу?

— Можешь больше не приходить, если так считаешь.

— Да, я больше не приду. Обещаю! Мне это всё надоело!