Равиль не увидел даже, как сигнал трансляции, съеденный белой вспышкой, заменяется настроечной таблицей. Он повернулся к телевизору, когда экран уже покорился бесконечному анонсу ближайших спортивных трансляций.
— Так, — сказал Равиль, щелкая пультом. — Не понял, это что за дела?
— Абэ! — сказал Амир, протягивая руки к экрану.
— Вот именно, — подтвердил Равиль. — Что?
— Абэ!
— Так, — сказал Равиль, качнувшись. — Зуля, быстро сюда.
— Что там, Равиль?
— Быстро!
— Абэ!
Равиль с Зулей долго спорили, может ли младенец, которому еще не исполнилось полгода, декламировать алфавит, читать аббревиатуру любимой папиной команды, произносить ее или хотя бы восклицать «Abaw!».[41]
А Амир, не обращая внимания на родителей, сверлил блестящими глазами экран, на котором мелькнул и исчез невиданный и далекий старший брат. Амир тянул руки к брату, который спас его еще до рождения, а теперь спасал кого-то еще, и звал:
— Abıy!
