Было очевидно, что этот ход куда-то ведёт, стоило его проверить. Часть ребят остались нас страховать под руководством отца, а мы с Даирином и ещё парой ребят полезли в дыру.
Первые пару метров хот был более чем на половину завален комьями земли, камнями и кореньями растений, но эта преграда была преодолена быстро. Дальше метров десять был свободный проход, оборвавшийся завалом из камней. Больше часа мы разгребали его, соблюдая осторожность, постоянно прислушиваясь, нет ли по близости кого-то из отщепенцев. Но, видимо, они считали этот ход не опасным, и ближе чем на метров триста к этому лазу никого не было.
И вскоре мы поняли почему, встретив одну из коварных ловушек отщепенцев. И их сожалению, подобного рода ловушки мы уже встречали и смогли быстро её обезвредить. Дальше было двигаться легче. К тому же ответ на зов от Аны стал настолько сильным, что почти оглушал. Стало понятно, что она совсем рядом. Бедняжка, не легко ей пришлось…
Но то, что я увидел, когда ворвался в каморку, куда её определили, сердце чуть не остановилось…
* * *
Ана.
Больше месяца проведя в заточении в тесной холодной комнатушке, я настолько ослабла, что с трудом могла преодолевать те несколько метров, что вели от лежанки к двери. С каждым разом пайка, отведённая мне на пропитание, становилась всё меньше. Видимо, во мне лишь поддерживали жизнь, в остальном предоставив выживать самой себе.
Главарь отщепенцев навестил меня всего лишь ещё пару раз и оставил под присмотр своих последователей. Но тем до меня не было никакого дела. Бывало, зайдёт один из них, одарит презрительным взглядом, швырнёт миску с едой и скрывается за дверью.
Но надежда на то, что хоть кто-нибудь из них забудет запереть дверь, ни разу не оправдалась.
Чтобы не сойти с ума от одиночества, стала разговаривать сама с собой и с растущим внутри меня малышом. Пересказывала самой себе стихи, выученные ещё в школьные годы, пела тихонько песни, пыталась даже некоторые рассказы классиков вспомнить.
За это время сильно исхудала, стараясь, все лишние силы отдавать малышу, а животик меж тем стал уже заметно округляться. Пожалуй, если бы я не имела свою вторую животную половину, нам с малышом вряд ли бы удалось выжить на данный момент. Но силы таяли с каждым днём всё больше, я почти беспрестанно находилась в сонном забытьи, хоть таким способом сберегая оставшуюся жизненную энергию.
Как-то в таком полусне мне почудился голос Иниана, зовущего меня. Сердечко радостно встрепенулось, но очнувшись, подумала, что всё мне приснилось, и снова впала в сосущую душу тоску.
Но на следующий день голос Иниана снова позвал меня. «Ну, здравствуй, сумасшествие!» — подумала я, пытаясь заткнуть уши то пальцами, то ладошками, то пытаясь петь, заглушая «голос». Наконец, на девятый день не выдержала и чуть ли не провыла:
— «Иниан…».
С этого дня всё изменилось. Голос мужа я слышала практически постоянно и привычно отвечала его именем в ответ. Если уж сходить с ума, то с именем Иниана на губах. Когда голос мужа раздался чуть ли не с такой громкостью, словно вот он, прямо здесь, передо мной, я разрыдалась от невыносимости своего существования в этом сыром холодном склепе.
Сквозь рыдания услышала, как сотрясается дверь в мою «камеру». Ну, вот идут за мной, и, может, это мои последние минуты…
Дверь разлетелась в щепы, в испуге сжавшись в комочек, сквозь слёзы глянула на выход.
— Ана! Родная моя, я тебя нашёл! — выдохнул мой любимый.
Значит, я всё же окончательно сошла с ума, и теперь к голосу прибавилось изображение.
Судорожно всхлипнув, провалилась в забытьё, и уже не видела, как ко мне с испугом бросился Иниан, подхватил на руки, бережно прижав к груди, и ринулся прочь из жуткой пещеры.
Дальше приходила в себя урывками. Сначала показалось, что двигаемся внутри узкого прохода в глубине пещеры, потом потянуло свежим воздухом, и лица коснулись ласковые солнечные лучи. Показалось, что послышались радостные голоса ребят-инчихов и, кажется, отца Иниана.
Потом снова провал.
Очнулась в уютном коконе одеял в объятьях Иниана. Он, кстати, в этом момент тихонько спорил с целителем, убеждавшим моего упрямого мужа, что меня необходимо оставить спокойно отдыхать, раз уж я в надёжных руках целителей. Да кто бы его послушал! Иниан клещом вцепился в меня и чуть ли не рычал.
— Уважаемая аффи Риимаи, это бесполезно! — хмыкнул новый голос, в котором я узнала мать Иниана. — Его теперь от Аны не оторвать. Вы же знаете, какие наши мужчины?!
— Одно слово — инчихи! — недовольно буркнула целитель. — Ладно, пусть остаётся. И проследит, чтобы девушка вовремя выпила укрепляющий отвар. А сам успокаивающего выпьет…
Целитель вместе с аффи Симари вышли, и я рискнула шевельнуться. Иниан тут же замер. Я открыла глаза и глянула на мужа, с тревогой поглядывающего на меня.
А он тоже осунулся, вон и тени усталости под глазами. Вытащила из одеяла руку и ласково провела ладошкой по щеке Иниана, он довольно зажмурился, поймал мою руку и прижался губами к серединке раскрытой ладони. Я радостно вздохнула и улыбнулась.
— Люблю тебя… — зашептал Иниан, выцеловывая каждый пальчик.
Я тихонько засмеялась и тут же закашлялась. Иниан вздрогнул и, тут же подхватив стоявший рядом отвар, заставил меня сделать несколько глотков. Кашель тут же прошёл, и я устало свернулась в надёжных объятьях мужа.
