Никто, кроме тебя - [55]

Доктор прямо глядел ему в глаза. Он не хотел лицемерить и соглашаться лишь для видимости.

– И все-таки эта девушка может тебя обманывать. Я не буду делать вид, что соглашаюсь только из расположения к тебе. Ты меня понимаешь?

Антонио кивнул. Как бы то ни было, Но Оскар был честен с ним, а Антонио всегда предпочитал правду лжи, какой бы неприятной эта правда не казалась. За прямоту он и ценил Оскара. Значит, на стороне Ракель не было ни одного человека среди его окружения – все настроены против нее. Как, должно быть, плохо девушке в этой атмосфере неприязни! Но Антонио понимал, что исправить это положение он не в силах. Нет доказательств, а если бы они и были, как бы он решился обвинять Максимилиано, родного сына Виктории? И Антонио вдруг захотелось немедленно увидеть девушку, быть с ней, просто слышать ее голос. Он набрал номер и попросил Рамона соединить его с Ракель. И удивительно – она сказала лишь несколько самых незначащих слов, но звук ее голоса прозвучал для него, как прекрасная музыка. Он понял, что хочет быть с ней сейчас, немедленно, черт с ними, с делами.

– Ракель, – неожиданно для самого себя сказал Антонио, – скажи Рамону, пусть приготовит яхту. Давай покатаемся, ты согласна?

И вот ослепительно белая яхта закачалась на лазурных морских волнах. Это было счастье. Это была одна из тех минут, которые память хранит вечно. Счастье – безбрежное, как море. Антонио поднялся на крышу каюты и нырнул прямо в прозрачную соленую глубину. И вот он уже поднимается на борт. Ракель невольно залюбовалась его загорелым сильным телом. Любимый. И надо же было так случиться, что судьба свела их вместе. Как бы угадав мысли Ракель, Антонио подошел и мокрыми от соленой морской воды губами прижался к ее губам.

– Ты сумасшедший, – только и смогла выдохнуть Ракель.

– Это ты свела меня с ума, – ответил Антонио, прижимая к себе девушку.

– Неужели это правда – мы вместе, – шептала Ракель. – Скажи мне, каким ты был в детстве?

– Я был плакса, – засмеялся Антонио счастливым смехом. – Был очень капризным и не любил делиться ничем своим. Я и сейчас не люблю делиться.

– Я тоже, так что берегись, – ответила Ракель между поцелуями.

А на берегу беседовала другая пара. Со стороны могло показаться, что эта милая девушка и сильный, атлетического сложения мужчина мирно беседуют о пустяках, загорая на солнце. Но все было гораздо сложнее. Марта не могла оторвать глаз от мощных плеч Луиса. Ей нравилось в нем все – его сила, его любезность, приятное лицо, но более всего – то, что он единственный из обитателей этого дома обращал на нее внимание, видел в ней человека, а не мусор, неизвестно как попавший в чистый дом. Да, Луис – прислуга, шофер, но разве она сама не такая же простая бедная девушка? Почему она должна корчить из себя важную сеньору и считаться с мнением тех, кто пренебрегает ею? Луис приглашает ее на дискотеку – прекрасно, она не собирается отказывать этому красавцу только из-за каких-то глупых предрассудков! Конечно, сестра снова будет недовольна. Ну и пусть! Ей хочется жить, веселиться, а не изображать из себя невесть что на радость Ракель… Она взглянула на улыбающегося Луиса, и тот безошибочно понял – Марта согласна! Значит, то, что задумали они с Максом, можно будет выполнить сегодня же. Нужного человека он уже нашел – каскадер, работал в кино. Ну, соглашайся же, Марта! Она нравилась Луису вполне искренне, но недостаточно для того, чтобы эта симпатия могла остановить его. Раз надо, значит, надо. Теперь оставалось дать точные указания Августину, он, безусловно, справится с этой несложной ролью.

– Луис! – раздался недовольный резкий голос Камилы. – Что с моей машиной!

– Она готова, – вежливо ответил Луис, хотя в нем закипала злоба.

– Может, хватит бездельничать? – стала отчитывать его Камила. – Тебе не за это платят!

– Видишь, – обратился Луис к Марте, когда Камила ушла. – Я для них слуга, а не человек. Раб.

– Сама-то она больно много работает, – усмехнулась Марта. – Ей за что, интересно, деньги платят?

Камила была тем человеком в доме, кого Марта ненавидела больше всех.

Глава 22

Цветы были настоящей страстью Рамона. Он обожал составлять букеты, учитывая интерьер и характер того, для кого они предназначались. Это занятие приносило ему неизъяснимое наслаждение, позволяя идеальному дворецкому выражать собственное «я». Сейчас он только что закончил аранжировку прекрасного букета, заказанного хозяином молодой жене. На губах Рамона играла блаженная улыбка. Но тут его взгляд упал на входную дверь, и улыбка немедленно сползла с лица, сменившись гримасой отвращения. В дверях, в расстегнутой мятой рубашке стоял Чучо и растерянно улыбался.

– Что вы тут делаете? – надменно осведомился Рамон. – Разве вы не уехали? Что вам нужно?

– Я хотел поговорить с хозяином, – пробормотал Чучо, подходя ближе.

– Сеньор занят, – холодно ответил Рамон таким тоном, что любой бы понял – дон Антонио всегда будет занят для подобных типов.

– Ничего, я не тороплюсь, – преспокойно ответил Чучо, разглядывая недовольную физиономию дворецкого.

– Здесь вы ждать не можете, – возвестил тот. Чучо только покачал головой. Он никак не мог взять в толк, отчего этот человек вечно чем-то недоволен.