Никто и звать никак - [22]

Кстати, он ни разу не проявил ко мне интереса, как к женщине, чего я изначально побаивалась. То ли возраст, то ли болезнь, но утром я у него никакой специфической мужской реакции не замечала. Что меня сильно радовало. Хоть здесь можно не ждать проблем!

Обувь мы по-прежнему не одевали — ноги вполне привыкли. Только один раз я сбила мизинец в кровь. Но обувь нужно беречь. Дика же, похоже, такая мелочь как камни, смутить не могла.

Как выгляжу я сама — я представляла слабо. Несколько раз в замке я смотрелась в воду. Особенно хорошо было видно в большой глубокой миске светлого цвета. Я молодая, да, лет семнадцать и темные волосы. Кажется — светлокожая. Цвет глаз я не знала. То, что была тощей — это и так понятно. Волосы у меня густые и уже хорошо закрывали уши. Всё…

Это мы очень вовремя сбежали. Еще немного и меня бы обрили — рабыни не носят волосы до плеч. Раз в год, в конце весны, всех рабынь толпой собирали и брили. Меня первый раз не тронули — слишком короткие еще были. Но в этом году я бы попала под раздачу точно! Тогда и бежать было бы сложнее. Лысую женщину легче найти.

Мы стояли на обрыве и жадно дышали чистым, морским воздухом. Пахло водорослями, солнцем, солью, свободой…

Как спускаться вниз я просто не представляла — до моря всего метров десять, но скала, на которой мы стоим, совершенно отвесная, а внизу торчат камни. Прыгать в воду точно нельзя. Дик привычно взял меня за руку и потащил вдоль берега. Метров через пятьсот берег стал меняться. Меньше камней, больше почвы, более пологий спуск. И даже кривоватые деревья на склоне. Так что к морю мы вышли быстро. А вот место для стоянки искали почти до вечера. Я не понимала, что не устраивает Дика! Он пытался что-то показывать жестами, я задавала вопросы, но, очевидно, не те, что нужно.

— Опасно? Охотники?

Отрицание.

— Костер с моря увидят?

Отрицание.

Я не понимала, что еще спрашивать! Потому решила замолчать и ждать. И мы шли по берегу, где это было можно, или поднимаясь на скалы, где берега не было. Дважды мы возвращались по своим следам — не было подъёма на верх. Один раз я нашла отличную пещеру. Один раз небольшую пещеру нашел он сам. Но и эта его не устроила. Спорить я не стала. Там было кострище. Оно выглядело старым, но кто знает…

Трижды за день мы видели идущие не слишком далеко от берега корабли. Большие суда с несколькими парусами.

Место для житья Дик нашел только к вечеру. И до меня, наконец-то, дошло, что именно его не устраивало — отсутствие питьевой воды. Так-то, здесь были и речушки, и ручьи, которые бежали к морю. От жажды мы не страдали. Но от предлагаемых мной мест они были далековато.

Берег, где мы остановились, был не слишком широк. До воды метров шесть, не больше. Пополам песок и галька. Довольно крутые берега, камень, по которому не понятно — заберешься наверх или нет. Ну, по крайней мере, с моря не заметно. За торчащим высоким камнем, выше человеческого роста, был низкий проход в пещеру. Его и с берега то было не видно, пока не подойдешь, а уж с моря — век не догадаешься! А по скале, метрах в двух от входа, сбегала небольшая струйка воды. Она уже выдолбила в камне у подножия маленькое озерцо. Чистая, пресная вода. Очень вкусная.

— Мы остаемся тут?

Кивок и Дик сбросил заплечный мешок.

— И можно сделать костёр?

Он улыбнулся и снова кивнул. Показал мне жестом, что бы я сбросила поклажу и поманил за собой. И еще дал мне в руки тряпку для травы.

Мы вернулись наверх, на скалу, и переход был довольно близко от нашего будущего ночлега и зашли в лес. Дик оставил меня на полянке, велев собирать кислую траву и ушел. Это было… Это было несколько тревожно. Я привыкла, что теряю его из вида, только когда ухожу в туалет. А Дик все не шел и не шел! Пучок травы превратился в большую охапку. Еще я набрала несколько десятков листьев местного лопуха. На солнцепеке, без деревьев, их было множество.

Чтобы не думать всяких ужасов, я села на теплый камень лицом к лесу и стала ждать, бездумно гоняя небольшую улитку по стеблю травы. Когда она добиралась до одного кончика, я задирала его вверх и смотрела, как она скользит… Наверное потому я и не заметила Дика сразу.

Он был уже по середине между лесом и скалой, куда я отошла, когда я уловила движение и подняла голову. Он нес целую охапку хвороста и хвойных лап. Прошел мимо меня, подошел к обрыву и просто сбросил весь груз вниз.

Потом улыбнулся мне, взял с травинки улитку, хрустнул панцирь, и я увидела в протянутой руке маленький слизкий комочек. Он предлагает мне это? Но — зачем?!

И тут он потыкал на свой рот! Съесть?! Я отрицательно покачала головой и передернулась. Дик заметил, рассмеялся и слизнул улитку с ладони.

Вечером мы первый раз ели горячее варево. Это было божественно вкусно!

В пустой котелок Дик кинул крошечный ломтик старого сала и вытопил его. Запах был непривычный, но совсем не противный. Не тухлый, чем-то похожий на мяту. Крупы в кипящую воду высыпал всего три ложки.

Похлебка получалась слишком жидкая, но когда кинули туда всю кислую травку, то получили вполне съедобный и густой суп. И щедро выделил нам по два сухаря. Остальные убрал под камень, там, куда днем попадает солнце.