Никто и звать никак - [2]

Отключить духовку с мясом по-французски, достать из холодильника салат с тигровыми креветками…

Однако… Время восемь вечера, а он еще даже не позвонил!

— Алло, Серенький?

— Малыш, прости, сегодня я задержусь на работе. Ты же понимаешь, никому ничего нельзя поручить! Все приходится делать самому! Я всё помню, детка, но прости… Завтра я обязательно компенсирую тебе грустный вечер, обещаю!

Я расстроенно отложила телефон в сторону. Последнее время таких одиноких вечеров стало многовато…

Непонятный звук в тишине пустой квартиры привлек мое внимание. Где-то далеко смеялись и разговаривали. Телевизор я смотрю редко, компьютер не включала с утра.

Телефон, это звук из телефона… Странно, очевидно он не отключил трубку.

Я только хотела нажать отбой, как услышала голос Сергея:

— Иди сюда, малыш…

И женский голос ответил:

— А не боишься, что жена узнает?

— А чего мне боятся, Людочка? Что она может сделать-то?

— Да на развод подаст, и останешься нищим!

— Ха! Квартира у меня добрачная, машина записана на отца… У нее ничего нет! Даже свою квартиру в Мухосранске эта курица продала в браке, значит половина денег на её счету — мои, хоть там и копейки… Она никто и звать её никак! Иди лучше ко мне, детка. Обещаю, тебе понравится!

Тогда я и поняла выражение — мир рушится на глазах…

Сложно сказать, зачем и почему я это сделала, но мне срочно понадобилось на улицу. В квартире, мгновенно ставшей чужой и страшной я начала просто задыхаться, физически… Телефон я взять в руки так и не смогла. Мне было мерзко… Накинула плащ и, как была в туфлях на шпильках, выскочила из подъезда… Что-то вслед сказал вахтер, бывший военный, возможно — поздоровался. Я не понимала. Весь мир был где-то там, за грязным стеклом… Это стекло глушило звуки и смысл…

Зачем? За что — так? Я бы могла понять всё…

Новую любовь могла бы понять… Но не эту грязную и чудовищную ложь! Меня захлестывали волны отвращения. Скорее всего это не первый раз. Но я не понимала — за что? Я не плакала, слез просто не было. В парке, куда я дошла, было слишком светло и многолюдно. Я, как раненое животное, искала темноты и безопасности. Свернула с шумной аллеи и побрела по тропинке. Где-то недалеко, я помню, было декоративное озеро. И меня раздражал молодой парень, который шел вслед за мной. Опасности я не чувствовала — кругом люди, еще не ночь.

— Деньги давай!

— Что, простите?

— Сумку давай, тварь! — казалось, он близок к истерике…

Парня трясло и бегающий, рассеянный взгляд не мог остановится в одной точке. Наркоман?

— У меня нет сумки.

Он молча схватил меня за плащ на груди и начал выворачивать карманы. Декоративные карманы. Он злился, что не может попасть туда рукой. Я слабо трепыхалась, пыталась оттолкнуть и вдруг поняла, что нужно просто закричать и придет помощь. Кругом полно людей! И я закричала…

Боль не была сильной, я смотрела на пятно крови, которое расплывалось на светлой ткани плаща и не понимала, почему темнеет в глазах…

Зато становится так спокойно и безразлично…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​

‌‌‍Глава 2

Я очнулась от качки и запаха моря и от того, что кто-то тряс меня за плечо, скрипучим голосом взывая издалека:

— Элиза, Элиза…маои ирано… зайна, зайна, Элиза…

Открыла глаза…

Слишком четкие и странные были ощущения — море, влага, шершавое дерево у локтя…

Я лежала на матрасе, на шелковой скользкой простыне. Старая женщина, стащив с меня толстое одеяло, трясла за плечи, плакала и чего-то хотела…

— Зайна, гальдо, Элиза, зайна…

Я не понимаю что она говорит, совсем не понимаю… Она хочет, что бы я встала?!

Я села с большим трудом — боль в затылке каталась горячим игольчатым шаром. Слух возвращался. Звуки стали резче, ближе и страшнее…

Крошечная два на три деревянная клетушка, узковатая полка-кровать, окна нет. Сундуки или короба стопкой. Отдельно один большой, деревянный, окованный медными полосами ящик, на нем мягкая рухлядь. На стене крепятся два кованых подсвечника с горящими свечами. Старуха продолжала меня трясти и тянуть, но…

Я читала книги о попаданках. Изредка. Сережа считал их низкопробным чтивом и смеялся, если видел у меня в руках книгу в мягкой обложке. Мне приходилось убирать их с глаз.

Но сейчас осознание собственного попаданства пришло сразу. И это не по тому, что место странное. А потому, что я помню момент убийства там, дома… Совершенно отчетливо помню, как усыпала-уплывала в темноту и покой. И яркую вспышку света перед окончательной темнотой — тоже помню.

Сейчас мы плыли, это явно судно, меня качает и я не понимаю, что хочет женщина, куда тянет. Но мир не мой- темная коса, стекавшая по почти детскому плечу, по тонкому шелку белой сорочки, лучшее тому подтверждение. И лужица крови, подтекающая из под двери… Это именно кровь, ее запах вплетается в запахи моря и горящих свечей.

Тогда, в первые минуты, я не размышляла так долго, не вспоминала слова типа «ток-шоу», «розыгрыш», «обман». Все и так было слишком очевидно. Я просто приняла это — как данность. Это другой мир. Я попаданка. Там, за дверью, идет бой. Я хочу выжить.

За дверью слышались хрипы, глухое хеканье и удары металла о металл…Вот кто-то врезался в дверь так, что дерево затрещало…