Никто и звать никак - [24]

Чаще всего по вечерам Сонечка заходила в кафешку под неожиданной вывеской: «Никто и звать никак». Помимо названия, почти родного, Сонечку влекло сюда ещё и то, что в этом кафе традиционно предписывалось соблюдать инкогнито, называясь причудливыми псевдонимами. Для кого-то – развлечение, для Сонечки – возможность побыть собой.

Обычно Сонечка заказывала кофе с молоком и буше со взбитыми сливками. С ростом благосостояния вкусы меняются быстро, и лакомство детских лет: соевые блинчики с патокой, уже не казались чем-то волшебным.

Сонечка осторожно откусила от второго пирожного, а, подняв глаза, увидала, что напротив сидит молодой человек и внимательно смотрит на неё.

— Я не первый раз вижу вас здесь.

— Возможно. Хотя, скорей всего, это была одна из моих инкарнаций, — ответила Сонечка в стиле местных завсегдатаев.

— Меня зовут Ринат.

— Меня – Рита.

— Меня действительно зовут Ринат. Вторая буква – «и».

— В таком случае, меня зовут Соня.

— Скажите, Соня, вам тоже очень одиноко?

— Почему – «тоже»?

— В это кафе регулярно ходят только одинокие люди. Название располагает, и традиции.

— В наше время трудно быть одиноким. Для этого надо быть очень богатым.

— Бывают исключения. У моего отца, например, сотельник умер в детстве, а я с самого начала оказался один, хотя мамы у меня две. Уникальный случай.

— А что по этому поводу сказали в Центре Психического Здоровья?

— Ничего не сказали. Что такое Центр? Пугало для бедных, а мы в ту пору считались зажиточной семьёй, так что мне выписали документы безо всякого дополнительного обследования.

— И кого записали в мамы?

— Обеих. Имя я у них одинаковое, фамилия – взята мужа. А психологические характеристики родителей в свидетельстве о рождении не пишут. Я и сам не разбираю, кто из моих мам кто.

— Слипания личностей не происходит? – поинтересовалась Сонечка, отхлебнув кофе.

— Не знаю. Чтобы в этом разбираться, надо специалистом быть.

— А вы… то есть, ты – с какого факультета?

— Менеджмент.

— О, факультет дипломированных мужей! А говоришь, не из богатеев… У вас стоимость обучения впятеро против нашего. А казённокоштных студентов у вас и вовсе нет.

— Это всё в прошлом. Я не о факультете, а о семейном капитале. Отец как знал, что жить ему не долго, и всё, что мог откладывал на чёрный день. Мы теперь остаточки доскребаем, и мама всё вбухивает в моё образование. Я хотел медицине учиться, как и отец, но мама ни в какую. Она и настояла на менеджменте. А отец медиком был, занимался косметической хирургией. Его убили несколько лет назад во время теракта в институте Косметологии. Может быть, слышали, громкое дело было…

— Да, я читала, — произнесла Сонечка.

Психология всё объясняет: и отчего случаются неслучайные встречи, и почему несуществующая Софья-София либо проходит мимо кофейни, либо непременно берёт два пирожных. Но иногда случаются сбои, оба пирожных оказываются съедены, и сиди, верти в пальцах пустую чашку.

— Чему учат на факультете менеджмента? – спросила Сонечка, мысленно отхлебнув выпитый кофе.

— Толком – ничему. Готовят управленцев, но главное там не учёба, а знакомства, налаживание связей. Хочешь попасть в обойму – изволь участвовать в общих увеселениях, выходках, студенческих шкодах, иной раз очень небезобидных. Зато потом бывшие однокурсники будут тебя узнавать, назначать на должности, продвигать по службе. А я, как невмоготу становится, убегаю сюда, кофе попить. Ещё здесь коктейль подают «Слеза дьявола». Он не крепкий, но едкий до жути. Пьёшь и плачешь. И никто не знает, от коктейля ты плачешь или на самом деле.

— Это удобно, — согласилась Сонечка. Она прекратила мучить чашку, поднялась из-за стола. – А я на историческом учусь. Хорошая наука история, учит как жить, чтобы потом не пришлось плакать. К несчастью, уроки её обычно запаздывают.

* * *

Лекции профессора Малова, посвящённые эпохе потребления, были популярны не только среди историков. Слушатели приходили со всех факультетов, и каждый находил что-то своё. Особенно привлекали слушателей подробные перечисления: что и как потребляли предки. Как говорилось в старинной речёвке: «Не едим, так поглядим».

Малов осторожно ставил под сомнение постулат, что феномен сверхпотребления был вызван стрессом, который поголовно мучил одиноких людей. Либерализм на грани пропаганды разрушительных идей – такое дозволялось только в университете.

Сонечка оторвала прилежный взгляд от конспекта и увидела, что рядом сидит Ринат и разглядывает её профиль.

— Зачем ты здесь? – спросила Сонечка шёпотом.

— Увидеть хотел не только в кафе, но и какая ты в жизни.

— Смотри, — Сонечка демонстративно вернулась к конспекту.

Лектор наполнял аудиторию хорошо поставленным баритоном:

— Широко распространено мнение, будто обращение на «вы», существовавшее задолго до появления возможности совмещать несколько личностей в одном теле, было попыткой уменьшить страдания одинокого человека. Между тем, известно, что на «вы» обращались не к одиноким, а к уважаемым и богатым людям. Что же касается самоидентификации, то себя во множественном числе именовали только царственные особы. «Мы, султан турецкий…» А царственные особы были людьми меньше прочих страдавшими от одиночества. Думается, обращение на «вы», столь неожиданное в древние времена, подчёркивает высокий статус адресата, его способность потреблять за несколько человек. Лишь в наше время к обращению вернулось его подлинное значение. Одна личность – «ты»; две и более – «вы».